– Ну, как сказать? – с облегчением вздохнул Пиаже. – И у нас за душой кое-что есть. – И, в свою очередь, процитировал: – «Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем; язвы, ходящей во мраке; заразы, опустошающей в полдень». Вы это имеете в виду?

– Нет.

– Гилберт! Я не совсем туп в подобных делах. Вторгаться в сферы, где мы не вполне…

– В какие сферы?

– Мы оба понимаем, что результаты не могут быть просчитаны со стопроцентной вероятностью.

– Вы как сообщество совершаете определенные поступки. И вы как замкнутая в себе группа не хотите, чтобы я их изучал. Но чему поклоняется ваше сообщество? – Десейн помолчал и продолжил: – С одной стороны, вы говорите: «Изучайте, что хотите»! С другой стороны, вы захлопываете перед моим носом все двери. Во всех делах и поступках…

– Вы действительно верите в то, что кто-то из нас пытался… убить вас во имя долины Сантарога?

– А вы не верите?

– А не может этому быть иное объяснение?

– Какое же?

Десейн, не отрываясь, смотрел на Пиаже. Доктор был крайне взволнован. Он избегал его взглядов, руки подрагивали, а дыхание было судорожно-учащенным.

– Любое общество убеждено, что как общество оно никогда не умрет, – произнес Пиаже. – Поэтому оно никому и ничему не поклоняется. Если смерти нет, нет и финального суда.

– А если нет финального суда, то общество способно совершать поступки, на которые у конкретного индивидуума вряд ли хватит духа.

– Возможно, – пробормотал Пиаже. – Допускаю. Но почему вы хотите изучать именно меня? Я ни разу не попытался причинить вам вреда.

Озадаченный вопросом, Десейн отвернулся и посмотрел в окно, через которое увидел далекие холмы, замыкающие долину. Он и сам был замкнут этой линией холмов, запутавшись в хитросплетении значений и смыслов.

– А как насчет людей, которые пытались? – спросил он. – Считаете, они будут адекватным объектом?

– Как насчет того мальчика с луком? В любом случае я должен буду изучить его.

– Пит Йорик? Одна из ваших неудач?

– Не думаю.

– Личность, перед которой откроются широчайшие горизонты? Как передо мной?

– Вы и это помните?

– Если внешний мир, как вы сказали, умирает, то вы отрезали себя от него с помощью… Джаспера?

– Я помню, об этом было прозрение, – произнес Пиаже. – Неужели вы наконец открылись? Осуществились?

Десейн вспомнил, как Дженни говорила по телефону: «Будь осторожен!» И свой страх, когда она сказала: «Они хотят, чтобы ты уехал».

В этот момент Пиаже вновь стал для Десейна серым котом из тетушкиного сада, при появлении которого смолкали птицы. Сам же Десейн оставался одиночкой, лишенным всяких связей с людьми. Он вспомнил озеро, как анализировал свои ощущения, свое восприятие окружающего мира, как осознал свое тело, испытал общность настроения с окружающей его молодежью – друзьями Дженни.

Теперь, вспоминая свои разговоры с Пиаже, Десейн оценивал их по-новому, на основе того опыта, который он к этому моменту приобрел за время жизни в долине.

– Дам-ка я вам еще Джаспера. – сказал Пиаже. – Возможно, тогда…

– Подозреваете, что у меня мерцание в глазах? – усмехнулся Десейн.

Пиаже улыбнулся:

– Сара предпочитает фразы из прошлого, которые были в ходу до того, как мы систематизировали наши наблюдения над эффектами Джаспера и… внешним миром. Только не смейтесь над ее фразами. У нее наивный, но чистый и незамутненный взгляд на вещи.

– Чем я похвастаться не могу.

– Да, у вас сохранились определенные представления и предрассудки нелюдей, – заметил Пиаже.

– И я слышал слишком много и слишком много узнал, чтобы вы позволили мне уехать, – отозвался Десейн.

– И вы даже не пытались осуществиться?

– В каком качестве?

Безумные, шизофренические речи Пиаже вызвали в Десейне ярость. Прозрение! Ви́дение!

– Только вам дано это знать.

– Что именно?

Пиаже молча смотрел на него.

– Я сам скажу вам, – проговорил Десейн. – Понимаю, мое предложение ввергло вас в ужас. Вы не хотите знать, каким образом Вина насыпала яд в мой кофе. Вы не хотите знать, как Клара Шелер отравила мясо. Вы не хотите знать, кого угораздило столкнуть меня в озеро. Вы не хотите знать, почему пятнадцатилетний мальчик решил проткнуть меня стрелой. Вы не хотите знать, каким образом яд оказался в том, что мне приготовила Дженни. Вы не хотите знать, кто и как наладил пневмоподъемник так, чтобы уронить на меня машину, и кто превратил мой «Кемпер» в бомбу. Вы не хотите…

– Да! Не хочу!

Погладив себя по подбородку, Пиаже отвернулся.

– Я же говорил, что у вас получится, – покачал головой Десейн.

– Iti vuccati, – пробормотал Пиаже. – «Сказано так: всякая система и всякая интерпретация становятся ложными в сфере действия более полной системы». Я думаю, вы явились именно для этого – напомнить нам, что ни одно позитивное утверждение не может не включать в себя противоречия.

– О чем это, черт возьми, вы говорите? – спросил Десейн.

Его удивило спокойствие, которое появилось в тоне и самом поведении доктора.

– Внутреннее просветление всех существ источником имеет их самость, – продолжил Пиаже. – Самость, неспособная изолироваться, пребывает в памяти как процесс восприятия символов. Мы являемся носителями сознания исключительно как проекция нашей самости на рецептивное содержание чувств. Но случается так, что самость может быть отвращена от пути истинного – будь это самость личности или же самость сообщества людей. Интересно…

– Прекратите сбивать меня своей белибердой! – возмутился Десейн. – Вы пытаетесь поменять тему, но все это – пустое…

– Пус… тое, – проговорил Пиаже. – Да. Пустое. Пустота… Пустота имеет к этому прямое отношение. Эйнштейн – это не только математика. Все феномены транзитивны, относительны. Ни одна вещь – сама по себе – не обладает свойством действительности. В каждый конкретный момент она перевоплощается во что-то иное, неравное тому, чем была за мгновение до этого.

Десейн сел в постели. Доктор сошел с ума?

– Действие само по себе не производит результата, – не унимался Пиаже. – Вы просто прониклись идеей абсолюта, но искать нечто раз и навсегда зафиксированное, значит, подчинять свои мыслительные усилия законам ложного и лживого воображения. Это все равно, что выцеживать мыло из мыльной воды. Дуальность бытия – опасная иллюзия.

Десейн вздохнул. Слова Пиаже казались ему абсолютной бессмыслицей.

– Вижу, что вы смущены, – продолжил доктор. – Вы просто не представляете истинных масштабов собственной интеллектуальной энергии. Ходите исключительно узкими тропами. Я же предлагаю вам новые орбиты…