Токвиль подразумевал под словом "демократия" не только политический ("один человек - один голос"), но и широкий социальный смысл: "равенство условий". Он считал, что рост равенства достоинства, влияния, богатства и политической власти - неудержимая тенденция современного мира. В моральной системе Токвиля высшей ценностью была не демократия и не равенство, а свобода. Как аристократические режимы иногда мешали свободе, так и демократические режимы могут по-своему мешать ей. Он обращал внимание на опасность "тирании большинства", под которой он подразумевал не только открытые репрессии, но и конформизм мнений. Соответственно, его особенно интересовало, как можно сохранить свободу мысли и действия в рамках демократического порядка. Он надеялся, что американские институты местного самоуправления могут стать одним из средств достижения этой цели. Юрист и судья, считавший уважение к закону оплотом свободы, он радовался уникальной власти судебной власти в Соединенных Штатах и называл профессию юриста "американской аристократией". Распространенность и свобода печатных средств массовой информации произвели на него впечатление; "едва ли найдется деревушка, в которой нет своей газеты", - удивлялся он. Он высоко оценил почтовые дороги, которые, по его мнению, позволяли гражданам получать информацию и способствовали укреплению Союза50.

49. Алексис де Токвиль, Демократия в Америке, изд. Филлипс Брэдли, перевод. Henry Reeve and Francis Bowen (New York, 1945), I, 14.

50. Там же, 3, 258, 278, 186, 404-5.

Прежде всего Токвиль признавал важнейшее значение многочисленных и разнообразных добровольных ассоциаций Америки. Они выступали посредниками между индивидом и массовым обществом, предоставляли возможности для самосовершенствования и гражданского участия, могли влиять на общественное мнение и государственную политику. Наиболее заметными добровольными объединениями, конечно же, были церкви. Это, как обычно бывало с иностранными гостями, сильно поразило Токвиля, поскольку контрастировало с европейской традицией создания церквей. Как следствие, европейские религии обычно ассоциировались с консерватизмом и социальными привилегиями. Американские церкви, напротив, олицетворяли американскую свободу. "Американцы так тесно сочетают в своем сознании понятия христианства и свободы, - отмечал он, - что невозможно заставить их представить себе одно без другого".51 Будучи либералом-католиком, Токвиль приветствовал американскую религиозную ситуацию и использовал ее для того, чтобы доказать, что европейские либералы не должны считать религию своим противником.

Токвиль очень быстро делал обобщения на основе своего опыта, и при всей его проницательности его интерпретации имеют свои недостатки. Восхваляя сильные традиции местного самоуправления в Америке, он, казалось, не замечал, как часто местная демократия тиранизировала отдельных людей. Будучи сам аристократом, он больше видел жизнь элиты и среднего класса, чем рабочих. Его впечатление о том, что богатство оказывает минимальное влияние на американскую политику, вероятно, было вызвано некритическим принятием жалоб богатых информаторов. Хотя Токвиль так и не смог освободиться от европейской перспективы, он разделял убеждение большинства американцев, что рост Великой демократии был "провиденциальным событием", в котором он обнаружил "руку Бога".52 В отличие от многих других иностранных комментаторов, его труды были хорошо приняты в Соединенных Штатах - в частности, критиками президента Джексона, которые с мрачным удовлетворением читали характеристику Токвиля как "человека буйного нрава и весьма умеренных талантов "53.

По возвращении во Францию попутчик Токвиля Бомон также написал книгу: роман "Мари", язвительное обвинение американского расизма, направленное не на Юг, а на Север. Хотя книга хорошо продавалась во Франции, к сожалению, она не имела никакого влияния в Соединенных Штатах, возможно, потому, что затрагивала деликатную тему межрасовых браков; она была переведена на английский язык только в 1958 году54.

51. Там же, 306.

52. Там же, 398. Токвиль восхищался пуританским историком-миллениалом Коттоном Мазером (ibid., II, 345-48).

53. Там же, I, 289.

54. Гюстав де Бомон, Мари, перевод. Barbara Chapman (Stanford, 1958); см. также Louis Masur, 1831 (New York, 2001), 40-46.

Некоторые из самых интересных и широко читаемых иностранных наблюдателей Соединенных Штатов были женщинами, и это обстоятельство тем более примечательно, что одинокие женщины-путешественницы были настолько необычны, что лишь немногие гостиницы были приспособлены для их размещения. Гарриет Мартино, искреннюю, любознательную англичанку, которую высмеивали за ее интеллигентность и слуховую трубу, смягчавшую ее глухоту, называют "первой женщиной-социологом". Она провела в США почти два года в 1834-36 годах, дольше, чем Токвиль, и увидела большую часть страны и большее разнообразие ее жителей. Ее социальное происхождение из среды провинциальной буржуазии было менее чуждо Америке, чем дворянское происхождение Токвиля. "Мисс Мартино", как ее всегда называли, была наделена вниманием к живописным деталям. Ее трехтомный труд "Общество в Америке" (1837), дополненный анекдотическим "Ретроспективой западных путешествий" (1838), содержит больше эмпирических данных, чем Токвиль, и не меньше интереса к обобщениям. Она уделяла больше внимания, чем он, таким важным темам, как транспорт и образование, а также группам, которые она называла "страдальцами", таким как сумасшедшие, инвалиды и бедняки.55 Однако, как и Токвиль, она писала в первую очередь для аудитории в своей стране и использовала Америку в качестве поучительного для них примера. Будучи "радикалом", как этот термин тогда использовался в Англии, и одной из первых феминисток, Мартино симпатизировала провозглашенным в Америке принципам свободы и равенства. Если для Токвиля демократия была практической неизбежностью, то для нее она была моральным императивом. Она критиковала Соединенные Штаты за то, что они не соответствуют своим идеалам, в частности за угнетение чернокожего населения и "политическое небытие" женщин.56 Поэтому в итоге она вынесла неоднозначный вердикт: Американцы "реализовали многое из того, за что остальной мир все еще борется", однако "цивилизация и мораль американцев намного ниже их собственных принципов "57.

Гарриет Мартино была типичным представителем класса иностранных гостей-реформаторов, которые пытались помочь Америке улучшиться не только ради нее самой, но и потому, что она могла бы стать лучшей моделью для их стран. Более экстремальным примером этого типа была шотландка Фрэнсис Райт. Высокая, яркая и уверенная в себе, Райт впервые посетила Соединенные Штаты в 1818 году в возрасте двадцати трех лет. Результатом ее путешествий стала книга "Взгляды на общество и нравы в Америке" (1820), в которой она идеализировала страну как утопию радикалов. Эта работа привлекла к ней внимание

55. Гарриет Мартино, Общество в Америке (Лондон, 1837), III, 179-205.

56. Там же, I, 193-207.

57. Там же, III, 299-300.

Лафайет, и в 1821 году она отправилась во Францию, чтобы встретиться с ним. Достаточно молодая, чтобы быть его внучкой, Фанни быстро установила эмоционально насыщенные отношения с овдовевшим старшим государственным деятелем; по слухам, она была его любовницей.58 Когда в 1824 году Лафайет уехал в Америку, Райт последовала за ним. Но когда