Эхх, похоже, эфир продолжили без нее.

— Сука, сама же вымаливала у меня интервью два месяца… — покачала Пульхерия головой и положила трубку.

Вот так всегда… Стоит только рассказать людям не то, что они хотят услышать, а реальное положение дел, как тебя наотрез отказываются воспринимать.

Она устало поднялась со стула и подошла к пульту с экранами и кнопками, занимающему всю стену. Он был подключен к нексометру — устройству, напоминающему гигантскую тарелку на поверхности бункера. Именно с помощью этой недешевой машины они могли оценивать активность Нексуса и просчитывать вероятность усиления Прорывов.

— Фух, парит как херов банщик, — вздохнула женщина, смахивая с висков капли пота.

В помещении стояла страшная жара, даже кондиционер не справлялся. Нексометр работал на максимальных оборотах уже сутки, и то, что он показывал, радовало Затейницу все меньше.

На лестнице топали — практикантки носились по техническим этажам и как могли охлаждали устройство с помощью магии воды. Вдруг раздался грохот, а за ним и крик. Кажется, очередная бедняжка хлопнулась в обморок от истощения.

— Положите ее на кушетку и продолжайте! — рявкнула преподавательница ГАРМа, и тут устройство с треском начало «выплевывать» бумажную ленту с графиками. Все данные были красными.

Пробежавшись по бумаге глазами, Пульхерия устало вздохнула. Как она и сказала той тупой козе, активность планеты достигла небывалых масштабов. Такого не было за все время наблюдений.

Зазвонил телефон. Затейница с неохотой вернулась и взяла трубку. Если это снова звонит та тупая ман…

— Модестовна! — послышался на «проводе» голос Эйдельман, которая нынче возглавляла ГАРМ. — Какие вести с полей?

— Все по-прежнему, — ответила преподавательница. — Плохо. Он разогревается все больше. Если ничего не изменится, то не исключена цепная реакция. Пожиратель либо лопнет, либо начнет…

И она замолчала.

— Слияние?.. — предположила Эйдельман.

— Не знаю. Тут мы можем проверить все опытным путем, — хмыкнула Затейница. — Но результатом эксперимента будем мы.

На «проводе» послышался усталый вздох:

— Ладно, ждем. Что еще остается делать? По-прежнему ни одного Монолита не открылось?

Пульхерия покосилась на часы. Уже заполночь, а «тревожный» телефон молчит. Факт оставался фактом — ни на Дальнем Востоке, ни на Алтае, ни в Сибири, ни на Урале сегодня вообще не было ни одного Прорыва. Дни «передышки» случались, но только в определенных регионах радиусом до двухсот километров.

Но чтобы во всей стране… или даже в мире за почти половину суток не случилось ни одного Прорыва? Небывалый случай в ее более чем сорокалетней практике!

— Мне не сообщали, — покачала Затейница головой, — но я мониторю ситуацию. О каждом зафиксированном Прорыве буду докладывать.

— Заграница тоже молчит?

— Да, все мои каналы молчат.

Эйдельман попрощалась, и Пульхерия положила трубку. Она еще немного посидела, попялившись в экраны, по которым сверху-вниз текли бесконечные столбцы цифр, и вдруг…

Сняв очки, она протерла глаза. Либо ей уже давно пора передохнуть, либо вся вереница цифр и вправду сменилась сплошными нулями и единицами.

— Какого?.. — пробурчала она, щурясь в экран.

Внезапно Затейница осознала, что единицы складываются в буквы, а буквы в слова и там…

«Привет. Привет. Привет. Привет… — смогла она прочитать длинный ряд одинаковых слов. — Есть кто дома? Есть кто дома? Есть кто дома?..»

Этот «запрос» тек и тек бесконечной чередой. Шлепнув себя по щеке, Пульхерия хлебнула остывшего чая и придвинулась к монитору.

«Оттуда» ее действительно кто-то вызывал.

— Так, — проговорила она себе под нос, — либо ты, Модестовна, окончательно поехала, либо Нексус решил поболтать…

Она пододвинула себе клавиатуру и настроила устройство на режим ввода. Эта функция существовала неофициально и держалась в строжайшем секрете даже от руководства ГАРМа.

Еще в молодости у Пульхерии были мысли насчет того, чтобы войти с Нексусом в «контакт», но она так и не решилась.

— П… ри… вет, — высунув язык, набила Затейница и шлепнула по кнопке «Ввод». В эту секунду она чувствовала себя полной дурой.

Целую минуту ничего не происходило, а потом на монитор вернулись обычные цифры отчетности, и никаких тебе приветов и прощаний.

— Совсем чокнулась, старая, — вздохнула Пульхерия Модестовна и, выплеснув чай в горшок с увядшим цветком, решила таки пойти поспать. Если случится Прорыв, то ее обязательно разбу…

Вдруг на мониторе снова показались слова: «Это Неро, и я убил Нексус. Ложитесь спать и не выходите на улицу. Будет ярко».

Это сообщение повторилось еще раз десять, а потом экран мигнул и по полю вывода потек случайный набор символов.

— Что за ху…

Вдруг монитор замерцал и вместе с ним замелькали лампочки. После пары секунд дискотеки они начали лопаться одна за другой. В коридоре что-то взорвалось, и под заливистый девичий визг бункер погрузился во тьму.

Дыхание Ди выровнялось, и это безусловно радовало. Ее муж был на седьмом небе от счастья. Его тоже пришлось подлатать, но боли этот мужик совсем не чувствовал.

Выйдя из спальни четы Димитровых, Василий хотел еще раз заглянуть к Амальгаме, а затем направиться в кабинет и заняться делами, но пересилил себя. Анастасия Михайловна, как ни крути, права — если он не отдохнет, то случится нехорошее.

После операции в Москве все его болячки мигом обострились. Колени отчаянно ныли, места старых переломов буквально горели огнем, а в спине словно засел гвоздь. Зубр едва не стонал каждый шаг.

Ладно, все же в усадьбе есть люди, которые могут позаботиться о роде, пока дворецкий передохнет пару часиков. Насчет Гамы у Зубра опускались руки — ни один врач в своей практике никогда не пытался лечить нексов. Наверное, даже ментат тут бессилен. Они либо дождутся окончания кризиса, либо он перейдет во взрывную фазу.

И тогда Гаме ничего не поможет.

Зубр