же пирогом, на столе появилось яство из праздничных, готовившееся быстро: огромное блюдо еще горячих, сваренных в пиве с укропом и травами багровых здоровенных раков («Вот только что в чане усами шевелили», — сказала Лита). Им отдали должное неторопливо и долго. Вымыли руки, пили напиток из лесных ягод. По завершении трапезы трое уселись на лавочку во дворе, Бальдер и рыбарь достали трубочки и кисеты. Вот Тарик в этом почтенном мужском занятии принять участия не мог: многие его годовички вовсю курили — конечно, не при родителях. Однако у него никак не получалось — дым драл горло, тряс жуткий кашель, тянуло блевать, и после полудюжины тщетных попыток он напрочь бросил все усилия стать курильщиком — еще полгода назад. Это его ничуть не принижало в глазах годовичков, и так уж сложилось, что вся ватажка у него подобралась некурящая (что не влекло никаких обидных прозвищ, наоборот — многие девчонки считали, что с некурящими целоваться гораздо приятнее). Так что Тарик без малейшего смущения отправил в рот сразу три шарика жевательной смолки, что его соседи по лавочке приняли совершенно спокойно, как дело обыденное.

Понемногу стало нарастать нетерпение. Вкуснейшим рачьим мясцом он натуральным образом облопался, благостно было сидеть посреди деревенской тишины и смотреть на озеро, где уже появилось несколько лодок под парусами, но он ехал сюда не за безмятежными развлечениями, а, скажем откровенно, за помощью. Не так уж много дней отведено на перемирие, к тому же, как показал случай с

Бабратом, ковен может отыскать лазейки, обходные кривые стежки. А Тами там одна. Конечно, она сдержит обещание и не выйдет за калитку без Лютого, но мало ли что коварное черные могут придумать...

К великому сожалению, Бальдер мешал самим своим присутствием. По деревенскому обычаю, позавтракав и отдохнув во дворе, гости могут говорить с хозяевами о делах, которые их сюда привели, — но не при Ямщике же говорить! Он выручил Тарика из тяжкой беды, до конца жизни ему за это нужно быть благодарным, но все же он человек посторонний, не замешанный в сложности улицы Серебряного Волка: отвезет Тарика обратно в Арелат — и они наверняка никогда больше не увидятся. Бальдер ничем не поможет избавиться от напасти, нежданно-негаданно свалившейся на улицу Серебряного Волка...

Тарик даже начал легонечко ерзать на скамейке от ставшего тягостным безделья и вежливых разговоров о пустяках. Избавление пришло неожиданно — Бальдер, докуривший свою трубку первым, выбил пепел в стоявшую у скамейки железную чашу на высокой треноге и решительно встал:

— С вашего позволения, любезный хозяин, пойду проведаю коняшек, посмотрю, как обустроились на новом месте, овса задам. Отдохнули, пора и напоить. Все ведь по обычаю?

— Оно, разумеется, дело хорошее — после долгой дороги о лошадках позаботиться, рачительному человеку так и надлежит поступать, — спокойно ответил рыбарь. — Будете проходить мимо крылечка — крикните Бартока: он живенько из колодца воды им натаскает...

Бальдер удалился, а Тарик принялся прикидывать, как лучше всего завязать с рыбарем серьезный разговор, с чего начать. И ему показалось, что хозяин как-то очень уж пристально на него поглядывает. Не успел над этим задуматься: выколотив в чашу пепел, рыбарь произнес негромко:

— Такое дело, господин городской: сдается мне, вы с важной мыслью приехали. Я никакой не провидец и не знаткой, немножко

только умею того, что далеко не все могут, однако ж житейской сметкой немножко наделен, грех жаловаться на тугодумие и нехватку сообразительности. Сразу подумал: не пустились же вы в далекий путь из-за того лишь, чтобы свежей рыбки отпробовать и на красоты наши поглядеть? Вы ж не барин какой, чтоб по пустякам время и денежку тратить. И чем дальше, тем явственнее делается: гложет вас что-то... Как на иголках сидите... Не хотите выложить, что у вас на душе? Глядишь, и мы, Темные, чем поможем, люди завсегда друг другу помогать должны, на том мир держится, и святые именем Создателя тому учили...

Несказанное облегчение овладело Тариком, и он тихо заговорил. Рассказал о том, как с некоторых пор тоже стал видеть в небе цветки баралейника, о том, как новая соседка оказалась ведьмой, обо всем скверном, что приключилось на улице Серебряного Волка, о ковене, о «Трактате о нечистой силе», о перемирии, которое вскоре истечет — и неизвестно, чего тогда ждать, о том, как решил приехать сюда в надежде отыскать что-то, что сможет помочь. Когда выложил все, что считал нужным (умолчав о том, что не имело прямого отношения к делу), ощутил невероятную легкость, словно после долгого пути с тяжелым грузом на плечах смог его сбросить.

И с нешуточной надеждой уставился на рыбаря. Тот вновь набил трубочку, разжег и, затягиваясь гораздо реже, чем в первый раз, о чем-то принялся сосредоточенно размышлять, морща лоб и хмуря светлые брови. Понемногу его лицо стало не таким озабоченным, и у Тарика окрепла надежда. Наконец рыбарь с видом человека, принявшего некое решение, протянул:

— Вот, значит, как у вас обстоит, то-то и баралейник в небе маячит...

— Так и обстоит, — со вздохом сказал Тарик. — Давненько такого на нашей улице не случалось, и вдруг... как снег с летнего неба! И придется с ними драться всерьез, это не только улицу затронуло, но и меня и моих друзей, так что хочешь не хочешь, а придется...

— И помощи ждать неоткуда?

— Неоткуда, — признался Тарик. — Именно потому, что давно такого не случалось, взрослые не поверят. А Гончих Создателя, про которых я вам только что рассказывал, неизвестно где и искать. Или вы...

— Понятия не имею, — пожал плечами рыбарь. — Старики рассказывали, что и в самом деле была некогда такая королевская служба, ловчие по части нечистой силы, только ее давно уже нет...

— Есть, я точно знаю, — твердо сказал Тарик. — Еще несколько лет назад была. Я своими глазами видел, как принародно жгли черного колдуна, и они там были...

— Ну, старики тоже не все на свете знают... Доподлинно известно, что до сих пор есть такие охотники за нечистой силой, которые сами от себя стараются, вроде лесных охотников. Но когда они в наши места заходили — старики и не упомнят. У нас нечистой силы или ее слуг, считайте, и не