А когда Ульяна вышла из здания и увидела темно-зеленую «Жигули» девятой модели с серым налетом грязи на боковинах, то буквально взмолилась, чтобы кто-нибудь сейчас ей позвонил или появился Влад и пришлось бы срочно отменить свидание. Но порядочность, которая иногда была совсем не к месту, не позволила ей сразу отказаться от встречи и аккуратно исчезнуть. Она натянуто улыбнулась, когда Геннадий прошел мимо нее к водительской стороне авто и кивком намекнул, чтобы она садилась на переднее сиденье.

Салон был прокурен, Ульяна сразу поняла, что после десяти минут поездки в этом автомобиле ее пальто придется отдать в химчистку. На приборной доске плотным слоем лежала пыль, руль был обмотан каким-то материалом, который завихрился и затерся от грязи. С зеркала заднего вида свисал огромный золотой крест с красной кисточкой на конце, а из динамиков хрипела Натали «О боже, какой мужчина».

«И чего тебе дома не сиделось? Развлечься захотелось? — с усилием натягивая ремень безопасности, укорила себя Ульяна. — Ну вот, развлекайся!»

— Геннадий, вы не против, если я выберу кафе?

— Кафе? А зачем, я думал, мы возьмем колы в ларьке на набережной и посидим на лавочке. Вечером у «Москва-Сити» очень красиво. Как тебе? — без церемоний спросил тот.

— М-м, отличная идея! — притворно радостно улыбнулась она и прижала руки к коленям, чтобы ни обо что не вымазаться.

«Если бы тебе это предложил Барховский, ты бы прыгала от счастья, — усмехнулась Ульяна. — Так, пошел вон из головы! Не порти «многообещающий» вечер!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но единственное приятное впечатление от кавалера пока только производили его цветы, подаренные два дня назад. А не проехав и пяти минут, Ульяна засомневалась, что тот был способен на такой галантный жест: вел он жестко, тормозил резко и каждого водителя громко обзывал оленем, а потом со смешком оглядывался на Ульяну за моральной поддержкой.

— Спасибо за цветы, — начала разговор первой она.

— Это девчонки придумали, сказали, так будет правильнее, что ли. А мне хотелось как-то по-простому, ну взрослые люди, и без таких вывертов можно по-человечески познакомиться и приятно провести время.

Всякое благостное настроение, которое Ульяна пыталась сохранить для этой встречи, стекло вместе с ее вежливой улыбкой. И все же она смогла уговорить Геннадия зайти в кафетерий, потому что на улице разыгрался ветер. Тот долго смотрел на меню, и Ульяна почти увидела, как в его голове включился калькулятор.

— Геннадий, знаете, я плотно поужинала, вы не против, если мы выпьем просто чаю? Согреемся и поболтаем? — непринужденно предложила она.

— Замечательно! Я тоже не голоден. А что ты на «вы»? Давай по-простому?

— Конечно…

— Я сразу понял: ты не модель, но приятная. Не испортила тебя еще Москва, — с облегчением отложив меню, улыбнулся Геннадий.

Ульяна чуть не подавилась глотком воздуха, но вовремя принесли их заказ, и Геннадий отвлекся на официанта, пока она откашливалась. Стало не просто досадно, а отвратительно. Ульяна не страдала ранимым самолюбием, но одним неуклюжим комплементом он сказал все, чего она старалась не заметить в нем. А потом она из вежливости высидела еще двадцать семь минут, слушая, как мужчина критикует современных женщин, которые потеряли чувство ценности брака и не хотят угождать мужчине во всем, как истинные спутницы жизни. Но он-то, конечно, был настоящим мужчиной, готовым помочь ей и грядки вскопать, и ведро с водой принести, чтобы она в доме прибрала, и денег на хозяйство заработать…

Ульяна даже не поняла, почему он выбрал эту тему для разговора и был так уверен, что она хочет говорить именно об этом.

В секундную паузу Ульяна прервала его монолог и ради еще одного подтверждения поинтересовалась:

— Гена, а в театр ты ходишь?

— Театр? — недоуменно свел бесцветные брови мужчина. — Нет, ну если надо в качестве культурной программы, то можно. Но я бы лучше на даче сестры на шашлычок. Знаешь, какой я умею готовить шашлык? Под коньячок, м-м, такой вот! — выбросил вперед большой палец Геннадий.

Ульяна опустила глаза на остывший чай и вздохнула: «Я что, умом тронулась? Почему я должна идти на уступки с самой собой? Устроила себе вечер жалости. Конец света, что ли? Уж не знаю, кто меня там испортил, но я больше не могу!»

Даже неловкость перед Антониной не смогла удержать ее на месте. Она спокойно поднялась и сказала:

— Геннадий, извини. Но мне пора. Больше не могу отнимать твое время.

Тот растерянно поднял голову и поморгал: явно не ожидал такого продолжения встречи. Но терпение Ульяны было на пределе. Если бы она это не сделала, то взорвалась бы. А это уже выглядело бы совсем неприлично, и перед Велиной не оправдаться.

— Давай я тебя отвезу? — разочарованно поднялся Геннадий, не понимая, что он сделал не так.

— Нет-нет! Что ты! — тут же отказалась Ульяна. — Я сама доберусь. Столько бензина до моего дома потратишь…

«…Заодно и пальто выветрю от сигаретного дыма», — мысленно проворчала она, достала из кошелька деньги и положила на стол за весь заказ.

— Я угощаю, — коротко улыбнулась Ульяна и поспешила вон из кафе.

«Я, наверное, стерва, но такие комплексы даже мне не потянуть», — думала она, удаляясь от кафе в сторону метро. — Все, больше никаких экспериментов!»

Однако уже в метро она поняла, зачем ей нужно было это событие: оно встряхнуло ее и выветрило последние иллюзии насчет мужчин.

Один — жмот, не имеющий ничего за душой, — являлся на первое свидание в трико и на грязной «девятке», пытаясь произвести впечатление, разглагольствуя о моральном воспитании нынешних женщин, очевидно, гордясь такой добродетелью, как прямота и искренность. Только это была не искренность, а простота, которая хуже воровства. Другой был накрахмаленный самец и невыносимый тиран, который прекрасно владел собой и ситуацией, все контролировал и подчинял своим интересам, имел загородный дом, огромную компанию — тоже был ей поперек горла.

Дело было не в грязной «девятке» и не в натертых до блеска «Ниссане-Теана» или «Ренж Ровере», спортивном костюме или тройке с иголочки — все дело в самих мужчинах. Ульяна поняла, что вряд ли готова к новым знакомствам и к отношениям вообще, вносить в жизнь кардинальные изменения, подчиняться чьим-то прихотям, в конце концов, с кем-то делить свой быт. Она была свободна в выборе решений и от ненужных хлопот, и критики со стороны. Ей не нужны были указчики, как вести хозяйство или когда и с кем спать: мудрая пантера гуляет сама по себе. Еще недавно ей казалось, что в жизни наступила пора наслаждения простыми радостями, не отягощая ее мрачными размышлениями о будущем, поиском надежного плеча и тратой времени на иллюзии. Ведь всему свое время. Хотелось просто плыть в бурном потоке новых возможностей, впечатлений и непривычного окружения. Но она сама вступила в игру, правила которой не поддавались разумному оправданию. И сама загнала себя в угол.