регламенте трудно построить автомобиль, который бы полностью отличался от остальных, Феррари возразил: «Американцы это сделали. “Форд GT“ не похож на наши автомобили и даже на другие автомобили, участвующие в “Прототипах“ или в “Спорте»».

Феррари и Форгьери сошлись на том, «Лола 70» действительно слишком похожа на «330 P2» 1965 года и «330 P» 1964 года. Феррари заключил, что у Сертиса, очевидно, были планы, о которых он им не сообщал.

13 июня в Спа, в Гран-при Бельгии, обе «Феррари» не блистали. Но взгляды всех уже были обращены на тридцать третью гонку «24 часа Ле-Мана», в которой 19 и 20 июня 1965 года во второй раз должны были сойтись «Феррари» и «Форд».

Оба соперника сделали большие ставки. Феррари выставил десять машин – и официальные, и предоставленные частным командам Кинетти, Хоара и Суатерса, на которых он всегда мог рассчитывать. «Форд» привез во Францию одиннадцать автомобилей, в том числе «Форд GT» и «Кобра Дейтона». К этим участникам гонки добавились еще семь машин, представленных «Порше».

Гонка, как всегда, была выматывающей, ее темп – еще более безумным, чем обычно, учитывая конкуренцию между детройтским гигантом и итальянским производителем из Маранелло. Результат: ни один из «Фордов» не доехал до финиша, так же как и ни одна из официальных «Феррари». Последней сдалась «330 P2» Паркса и Гише, которая остановилась после 315 кругов. Но Феррари мог, как и всегда, рассчитывать на команды своих поставщиков, и таким образом, благодаря одному из них, Луиджи Кинетти, ему удалось победить во втором round схватки с «Фордом».

Первой под клетчатым флагом проехала «Феррари 250 Le Mans» – машина, которую Международная спортивная комиссия отказалась официально допускать в категории Gran Turismo! – выставленная командой Кинетти NART, которой управлял экипаж американца Мастена Грегори и австрийца Йохена Риндта. Благодаря частным командам Феррари занял весь пьедестал: на втором месте оказались бельгиец Гюстав Госслен и француз Пьер Дюме на «250 Le Mans, принадлежавшей французу, на третьем месте – бельгийцы Вилли Мэресс и Жан «Берлис» Блатон на «275 GTB» – то есть на настоящем GT – команды «Экюри Франкошам» Жака Суатерса.

Но Феррари не был тем, кто прикрывается фасадом происходящего. Он умел читать результаты гонок лучше всех и, хотя пьедестал, занятый тремя частными командами, вдохновлял его, с другой стороны, он не мог не раздражаться. Сход всех официальных прототипов по техническим причинам оптимизма в отношении будущего не прибавлял. Тем более, что «Форд GT», несмотря на недостаточную надежность, уже внушали опасения.

Два вторых места Сертиса во Франции и в Англии были лучшими результатами команды в первой части сезона «Формулы-1». 25 сентября английский пилот на канадской трассе «Моспорт» во время тестов «Лола 70», о которой Феррари и Форгьери говорили весной, попал в страшную аварию, и его сезон завершился.

Сезон «Формулы-1» был не слишком радостным, но Феррари всегда мог утешиться успехами своих прототипов. Помимо «Ле-Мана», автомобили с жеребцом на капоте победили во всех самых важных длительных гонках: «1000 километров» Монцы и «Нюрбургринга», «Тарга-Флорио» и, главное – они завоевали International Prototypes Trophy.

После девяностолетия Адальджиза Феррари постепенно потеряла всегда отличавший ее вулканический энтузиазм. Визиты к сыну в офис становились все более редкими и были уже не такими огненными, как прежде, когда после громких скандалов с Энцо она уходила из офиса, хлопая дверью, и кричала первому встречному: «Бедные вы, работающие с Этим… Не знаю, как вам это удается… Было у меня два сына: умный на войне погиб, а этот мне остался…».

С какого-то времени Энцо уже не рисковал оставлять ее одну на ночь и стал нанимать людей, которые могли бы за ней ухаживать. Обычно он полагался на мать, жену или сестру кого-то из своих сотрудников, которые, как правило, задерживались несколько дней или несколько недель, потому что у Адальджизы был «невозможный» характер и она была «еще более властной, чем ее сын».

15 октября 1965 года Адальджиза умерла в доме на улице Канальгранде, в двух шагах от булыжников мостовой улицы Эмилия. Ей было девяносто три года. В тот вечер Энцо вернулся к ней на квартиру, чтобы проверить документы и бумаги. С ним был Пьеро, которому в мае исполнилось двадцать лет. Открыв ящик, Энцо нашел несколько фотографий. Он взял одну из них, в рамке и решительно сунул ее Пьеро. «Пусть будет у тебя. Этот юноша был твоим братом», – коротко пояснил он.

Энцо обещал своей матери, что найдет Пьеро место на заводе. Это было непросто, потому что там все еще свирепствовала Лаура. Но обещание было дано, и пришло время его выполнить.

Всматриваясь в будущее – а именно, в 1966 год, – Энцо не мог не видеть на горизонте все более ожесточенное столкновение с «Фордом». Американская компания обладала огромным budget, в то время как в спортивном подразделении «Феррари» было всего сто шестьдесят сотрудников, занимающихся проектированием, производством и доводкой всех автомобилей, а также их обслуживанием во всех соревнованиях, в которых они участвовали.

Давид перед Голиафом не скрывал своих намерений, и Феррари поступал точно так же: «Мы должны были уже опустить руки, по многим соображениям. Но я потратил всю свою жизнь, утверждая, что гонки нужны всем, так можем ли мы опускать руки сегодня, когда все, возвращаясь к истокам, снова рассматривают соревнования как ключевой элемент прогресса?» – вопрошал он в декабре.

3 апреля 1966 года ушел из жизни старик Пинин, хотя он был не так уж и стар – семьдесят два года. Тогдашний президент Итальянской Республики Джованни Гронки своим указом от 1961 года изменил его фамилию на Пининфарина. В отношениях между Феррари и Пинином постоянно что-то искрило, но они были расположены друг к другу. «Линия его кузовов проста, четка и сущностна. Иногда, глядя на его новый автомобиль, хочется спросить: ну а что в нем такого особенного? Ничего. Действительно ли эта линия всегда останется свежей, не будет следовать моде, сохранит свою индивидуальность?» – говорил Феррари.

Но в Пинине было еще кое-что, уважаемое Феррари еще больше, чем мягкие линии его кузовов. О ремесленнике, превратившемся в художника, он говорил так: «Его величайший шедевр заключается не в создании этого стиля, а в создании нацеленной на все более светлое будущее семейно-корпоративной структуры», в которой сын Серджо и зять Ренцо Карли «представляют собой удивительно однородный сплав способностей и намерений».

Новый болид «Формулы-1» был представлен 11 декабря 1965 года. В 1966 году вступил в силу новый регламент, который предписывал использование трехлитровых моторов. Машина была названа «312» – 3