– Привет, Тоня. Подумал, что цветы тебе, наверное, неинтересны, – улыбнулся он. – Книжку принёс, вон, на тумбочке лежит. Семёнова, ты читала? Обычно ещё дамам конфеты носят, но их я сам не люблю, поэтому там в пакете сушёный манго.

Как в воду глядел, дорогой. Если уж и губить на что-то растения, так пусть это будут книги. А конфеты я тоже не жалую, лучше рыбки янтарной.

– Манго – тоже хорошо, – прохрипела я. – Буду как старый пират. С экзотическими фруктами, фляжкой с ромом и без ноги.

– Нога – это ничего. И без неё жить можно. Уж я-то знаю.

Травматолог улыбнулся, сел напротив. Штанины чуть приподнялись. Под правой брючиной блеснул протез. Эвон как! А я думала, он от меня, старой и безногой, нос воротить станет. Какой там!

– Тебе ещё и повезло, считай, больше. У меня колено целое, группа инвалидности – третья, рабочая. А тебе и льгот больше положено, и пенсия выше. Коновалы дурные, конечно, в этих ваших скорых… За врачебную ошибку можно и компенсацию стребовать. Но, по правде сказать, мало что изменилось бы. Очень неудачно кость отломилась, просто трэш. Зато познакомились.

И правда. Всего за полноги и сына спасти, и с мужиком подружиться. Выгодно!

– Давай, Антонина. Поправляйся.

Кицунэ

Светлана Макарова

Солнце катилось к горизонту, и уставшие крестьяне, отбрасывая длинные тени на рисовые поля, шли к своим домам.

– Видали пару дней назад дым за священным лесом? – спросил старик Сэтоши.

Все к нему повернулись. Он продолжил:

– К югу от нас сгорела деревня. Сначала полыхали деревья, а потом огонь сожрал и дома.

– Лисы! Это всё рыжие твари! – зло сказал Арата.

– Верно, они. Больше некому! – подхватил Таширо.

– Они вечно гадят людям. Все знают, что лисы плюются огнём, – продолжил Арата.

– Мне бабка в детстве рассказывала, что они собираются вокруг деревни и выдыхают пламя, а хвостами крутят – раздувают, – объяснил Сэтоши.

– А мой отец говорил, что у них это… из-под хвоста… прямо искры! – сказал Таширо.

– Ты дурной, что ли?! Плюются они огнём! Сэтоши всё верно говорит! – вспылил Арата.

– Сам ты дурак! – огрызнулся Таширо.

– Чё?!

Спорщики было сцепились, но их разняли.

– Какая разница, откуда у лис огонь, если уже месяц по всей округе пожары, – примиряюще прошамкал старик.

Таширо ухмыльнулся и сказал:

– Ну не скажи! Вот бы поймать одну такую тварь! Я бы заткнул ей!

Мичи отошёл от захохотавших односельчан. Ему не нравились разговоры про лисиц кицунэ, которые якобы виноваты в лесных пожарах вблизи деревень. Не стыковалось у него в голове: с чего бы существам, живущим столетиями, для забавы поджигать место своего обитания?

Дома Мичи проглотил плошку риса и завалился на циновку, чтобы завтра снова отправиться в поле. Отец сгинул в одном из пожаров пять лет назад, поэтому мальчику пришлось рано повзрослеть и помогать матери прокормить младших детей – у Мичи было две сестры. И в последнее время девочки вели себя странно. Они умудрялись занашивать сандалии варадзи с невероятной скоростью. Старший брат через день плёл сёстрам новые из рисовой соломы. А утром сестёр не добудишься, словно они по ночам бодрствуют, убегая куда-то, – так и стаптывают сандалии.

Но выяснять, что происходит, у Мичи не было сил. Изо дня в день он работал ради семьи, а ночь принадлежала только ему. Каждый раз юноша надеялся увидеть тот самый сон, который помнил с детства. Вот и сейчас он закрыл глаза и улыбнулся, погружаясь в знакомое видение.

* * *

Оглушающе поют цикады, и маленький Мичи идёт по берегу реки. Пахнет жарким летом и тиной. Под босыми ногами скрипит нагретая солнцем галька. Из-за спины слышится всплеск – крупная рыбина хлопнула хвостом по воде. Мичи резко поворачивается на звук и, подвернув ногу, падает в реку. Холодно, очень холодно. Вода густеет, превращаясь в болото, и тянет мальчика на глубину. Мичи хочет вдохнуть, и ледяная вода обжигает лёгкие. Тьма сдавливает грудь, тело слабеет и отдаётся на милость жадной стихии.

И тогда Мичи видит женскую руку, которая тянется к нему сверху. Мальчик касается её пальцами. Тёплая и нежная, она стальной хваткой вцепляется в запястье и вытаскивает на поверхность, под лучи яркого солнца.

Прежде чем проснуться, Мичи успевает мельком увидеть свою спасительницу: красное кимоно, распущенные волосы и янтарные глаза. А из-под мокрого от речной воды подола выглядывают девять лисьих хвостов.

* * *

Химавари потянулась, вдыхая аромат лесных трав, и перевернулась на другой бок. Ей было ещё не время вставать. В полудрёме она видела первую встречу с Асуко.

На закате молодая женщина робко, оглядываясь, несёт в лес три горстки риса в корзинке и тлеющие благовония. Доходит до полянки, встаёт на колени и расставляет дары перед собой. В небе щебечут первые ночные птицы, а из чащи веет прохладой. Асуко складывает руки в молитвенном жесте и касается лбом травы.

– Спасибо тебе, добрый лесной дух, за жизнь моего первенца! Я отвлеклась на стирку и не успела бы к тонущему сыну. Да и сама я скверно плаваю. Спасибо!

– Твои дары скромны, – говорит из кустов Химавари.

Асуко поджимает губы.

– Я бедна, добрый лесной дух. Я не знаю, чем тебя ещё отблагодарить. У меня больше ничего нет.

– А я знаю, – хихикает Химавари. – Ты мне нравишься, приходи сюда завтра в это же время.

– Как пожелаешь, добрый лесной дух.

* * *

Мичи вместе с мужчинами таскал вёдра с реки. А совсем близко пламя гудело, с хрустом сжирая лес, словно сотни демонов устроили себе страшный пир. Небо заволокло дымной пеленой, превратив утреннее солнце в уродливое бельмо.

Мичи вылил десяток вёдер на занявшиеся пламенем заросли кустарника у самого своего дома, но огонь возвращался. У юноши начала кружиться голова.

– Мама, где сёстры?!

– Они ждут меня у реки. Тут всё сгорит. Мы сюда не вернёмся.

– Но это же наш дом! Я отстоял его.

– Мы с другими женщинами уходим на север, в соседнюю деревню. Догоняй нас.

Мать скрылась из виду, а Мичи упрямо помогал соседям.

– Намотай мокрую тряпку себе на лицо, – крикнул ему кто-то.

– Проклятые лисы! Всё им неймётся! – ругался Таширо.

– Чем им не угодила наша деревня?! – простонал Сэтоши.

Мичи заливал пламя у дома обессиленного старика, но огонь возникал снова и снова.

– Это бесполезно!

– Землёй, засыпай землёй! – кричали соседи.

* * *

Химавари снится, как в ночи крадётся Асуко. Она уже