— О, но оружие они тоже забрали! И они убили моих гоблинов! Они восстали против меня, Гарен Красный Клык! За это они умрут.

Гарен сдержался, чтобы не сказать, что лишь немногие восстали против Тремборага. Большинство пошли за Рагс только потому, что она была их Вождём. Но Трембораг снова уставился в свой драгоценный арсенал. Его тело дрожало от ярости, и Гарен с интересом наблюдал, как от этого колыхался его жир.

— Скажи мне, Красный Клык…

И тут Трембораг повернулся. Гарен напрягся, увидев бездну ярости, хлынувшую из багровых глаз гоблина. Великий Гоблин словно вырос перед Гареном. Нет, не словно… его облик принимал другую форму, которую Рагс видела в городе людей. Он сверлил Гарена взглядом.

— Скажи мне. Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен убить тебя прямо сейчас. Ты привёл сюда этого маленького гоблина, эту Рагс. Почему я не должен тебя убить, ведь она забрала больше, чем ты мне дал?

Это был вопрос, который при неправильном ответе мог привести к смерти одного из них. Гарен дико усмехнулся, крепко сжимая рукоять своего меча.

— Если бы ты мог. У меня есть мой клык.

— Твой магический меч меня не пугает. Без своего волка ты медленный. И твои воины покинули тебя. Почему я не должен убить тебя здесь и сейчас?

— Потому что у меня есть ключ. И я знаю, где другой.

Трембораг сделал паузу. Он уставился на Гарена, устроив с ним поединок взглядов. Затем Трембораг поёрзал на месте: толстый, злой, но уже не в том монструозном облике, в котором он был мгновение назад. Гарен был разочарован, увидев это, но это было лучше, чем смерть.

— Ты знаешь? Тогда почему ты молчал, Красный Клык? Скажи мне – и я заберу его, неважно, где он лежит: в сердце Инврисила, за стенами Города-Крепости или на дне моря.

— Он находится в худшем месте, чем это.

Гарен сказал Тремборагу, где находился ключ. Он увидел, как Великий Вождь вздохнул.

— Это действительно хуже. Гораздо хуже. Но я всё равно его возьму. Как только выслежу мелкую гоблиншу и сожру её живьем.

Это не было угрозой. Это было тихим обещанием, и Гарен знал, что Трембораг был максимально серьёзен. Хоб на это ничего не сказал. Но он надеялся, что, где бы сейчас ни была Рагс, она бежала далеко и быстро. Она ещё могла быть полезна.

Но какая потеря. Так думал Гарен, и именно поэтому он остался в горе. Один вид гоблинов ушёл, другой – остался. Кто из них прав? Кто был настоящим гоблином?

Это никого не волновало. Гоблины жили и умирали. Другие расы обращали на них мало внимания, если только они не становились угрозой. Никто не помнил, кем когда-то были гоблины.

Даже они сами не помнили. Но некоторые видели сны. Некоторые заглядывали в прошлое, когда оно взывало к ним. Но только Короли знали всю правду о нём.

***

Смерть. Смерть, кровь и иногда огонь. Вот что следовало за ней, куда бы она ни пошла. Рагс смирилась с этим фактом. Это была её природа, природа гоблинов. Она повела гоблинов за собой через гору, сражаясь с любыми группами воинов, которые им попадались. Но гоблины из племени Тремборага были ленивы, праздны в безопасности этого места. Тревога даже не успела распространиться, как она встретилась с Пиритом и гоблинами, которых послала к нему.

Некоторые несли магическое оружие. Другие – связки припасов. Но самая большая группа вела сотни человеческих женщин, большинство из которых были обнажены или не носили практически ничего. Рагс крикнула Пириту, чтобы тот немедленно нашёл одежду… не ради приличий, а потому что снаружи довольно холодно.

Она начала отдавать приказы, принимая командование и организуя своих гоблинов, борясь за каждую секунду, чтобы они могли сбежать, пока силы Тремборага не пришли в себя и не смели их. Затем они побежали, выскочив на снег под крики воинов Красного Клыка, и вой их волков, прокладывающих путь сквозь снег…

Когда Рагс проснулась, её племя всё ещё было в движении. Это её не удивило.

Гоблины, пожалуй, были уникальны среди всех рас мира тем, что, когда им это было необходимо, они могли преодолевать расстояния, о которых большинство армий могли только мечтать. Каждый гоблин учился быстро бегать, и даже если в краткосрочной перспективе они не были так быстры, как лошадь или человек, то в долгосрочной они легко обгоняли всех.

Работало это так: если у племени была повозка и животные, на которых можно было ехать или которые могли что-то тянуть, некоторые из гоблинов спали на таких транспортных средствах, просыпаясь, чтобы уступить очередь другим гоблинам. Животным, разумеется, тоже иногда требовался отдых; когда они останавливались, их обычно съедали, если гоблины очень спешили. В противном случае повозки начинали тянуть сами гоблины, иногда загоняя на них лошадей.

Если все были пешими, то всё было немного иначе. Гоблины просто падали на землю и спали, а затем просыпались и бежали, чтобы присоединиться к племени. Таким образом они замедляли преследователей, предлагая им бесплатные мишени и закуску, если преследователи были монстрами или другими гоблинами. Племя же продолжало двигаться. Они могли готовить, есть, мочиться и делать всё необходимое во время марша.

И это хорошо работало, когда нужно оторваться от преследователей. Настолько хорошо, что когда Рагс села в переполненной повозке, выкапывая себя из кучи гоблинских тел, она увидела, что гора осталась далеко позади.

Как долго она спала? Наверное, не меньше шести часов, прикинула Рагс. Одним из преимуществ бытия Вождём было то, что никто тебя не будил и не заставлял идти дальше. Это не мешало другим гоблинам на тебе лежать и пукать в лицо, но ни один Вождь не мог этого предотвратить.

Растянувшись на куче гоблинов, Рагс зевнула, игнорируя ворчание под собой. Кто-то пытался спихнуть её ногу со своего лица… она топнула ногой, а затем слезла с повозки.

Как только её ноги коснулись снега, Рагс поняла, что недавно снова проходил снегопад. Как же это раздражало! Но когда гоблинша подняла голову, то она не смогла не улыбнуться. Ведь это был чудесный день.

Небо было чистым и голубым. Рагс вглядывалась в зимнее утро, делая глубокие вдохи и слабо улыбаясь, пока на неё светило солнце, согревая с головы до ног. Казалось, что это должен быть очень долгий сезон, полный холода и сырости. Но через месяц или два наступит самый короткий день зимы, и тогда морозы