своим мечом быков, пасшихся в поле за лагерем. Половину он уложил на месте, других пригнал в свой шатер, словно пленных, и здесь учинил ужасную бойню. На рассвете разум стал понемногу возвращаться к несчастному, и он увидел, что вместо людей всю ночь воевал с бессловесными тварями. «Боги всевышние! — воскликнул Аякс в отчаяние. — За какой грех вы довели меня до такого позора? Все мои подвиги когда-нибудь забудутся, но то, что случилось сегодня, запомниться навсегда. Уличные мальчишки будут дразнить меня помешанным мясником, а женщины станут хихикать за моей спиной. Но лучше смерть, чем такое унижение». Схватив свой меч, Аякс устремился на берег моря. Здесь он укрепил клинок в расщелине острием вверх и бросился на него грудью… Когда, недолгое время спустя, Тевкр отправился искать брата, он нашел лишь его бездыханное тело. Так нелепо погиб сын Теламона, величайший и славнейший из всех греческих героев после Ахилла.

21. Оракулы Трои

Лишившись враз двух своих лучших воинов, греки приуныли. Оно и неудивительно! Ведь осада тянулась уже десять лет, а конца ей все не было видно. Однажды прорицатель Калхас сказал Агамемнону: «Мне открылся оракул, что Трою невозможно захватить без помощи стрел Геракла. Надо разыскать Филоктета и привезти его в наш лагерь». Исполнить это непростое дело царь получил Одиссею и Диомеду. Поднявшись на корабль, они отправились к Лемносу, на берегах которого греки оставили когда-то страдавшего от змеиного укуса царя Мелибеи.

— Друг Тидид, — сказал Одиссей своему спутнику. — Нет сомнений, что Филоктет очень зол на всех греков, но особенно он должен ненавидеть меня, ведь именно я предложил ссадить его на берег.

— Мы скверно поступили с ним, — согласился Диомед, — боюсь, он не захочет нам помочь.

— Тогда нам придется обойтись без его согласия, — решил Одиссей. — Иного выбора у нас просто нет.

И он рассказал Диомеду о том, как он думает обмануть Филоктета. Прямодушному сыну Тидея были совсем не по душе коварные замыслы царя Итаки, но он должен был принять его план, поскольку не видел другой возможности исполнить возложенное на них поручение.

Между тем Филоктету было за что ненавидеть Одиссея! Десять лет, проведенных им на Лемносе, оказались сплошным бесконечным кошмаром. Место укуса мучительно болело, каждый шаг доставлял страшные страдания. А ведь Филоктету приходилось ежедневно ходить на охоту. Жил он, словно отшельник, в прибрежной пещере, летом страдал от жары, а зимой мучился от холода. Во всем, что с ним случилось, Филоктет винил неблагодарных Атридов, а пуще них — Одиссея. Будь у него возможность, он с удовольствием подверг бы их всех самой мучительной смерти.

По прибытии на остров, Диомед отправился к пещере Филоктета и поздоровался с ним.

— Приветствую тебя, благородный сын Тидея, — отвечал ему царь Мелибеи. — Какая злая судьба загнала тебя в наши края?

Диомед отвечал так, как научил его Одиссей.

— Я поссорился с Агамемноном и его братом! — сердито сказал он. — Их высокомерие сделалось просто невыносимым. Пусть воюют дальше одни, а я возвращаюсь в родной Аргос.

Его слова были очень приятны для ушей несчастного изгнанника. Он одобрил его планы, а потом стал просить Диомеда отвезти его на своем корабле в родную Мелибею.

— Изволь! — согласился тот.

Филоктет с трудом поднялся на ноги и, тяжко стеная, пошел вслед за аргосцем к его кораблю.

— Давай я помогу нести стрелы, — предложил Диомед.

Филоктет доверчиво отдал ему тяжелый колчан. Одиссею только это и было нужно! Заметив, что его враг лишился оружия, он выскочил со своими людьми из засады и схватил несчастного за руку.

— Придется тебе, друг, отправиться с нами под Трою, — сказал он. — Разве ты забыл, что когда-то пообещал во всем помогать Менелаю? Клятвы следует выполнять!

Филоктет понял, как его провели и заплакал от бессильной ярости.

— Вероломные ахейцы! — воскликнул он, — как вы смеете попрекать меня клятвопреступлением, когда сами обошлись со мной так бесчеловечно?

Обратившись затем к Диомеду, он сказал:

— Ловко придумал Одиссей подослать тебя ко мне. Он знал, что из всех царей я поверю тебе одному. Но как ты мог дойти до такой низости, что стал орудием его жульнических проделок? Не осталось видно на свете ни честных людей, ни друзей!

Диомеду было горько слышать его упреки.

— Ты прав, Филоктет! — согласился он. — Я не должен был принимать участия в этом недостойном спектакле. Но еще не поздно все исправить. Держи свои стрелы, и первую из них можешь пустить мне в сердце!

И царь бросил к ногам Филоктета колчан с отравленными стрелами. Увидев, что страшное оружие вернулось к его хозяину, греки бросились наутек, и Одиссей впереди всех. Он хорошо знал, как мучительна смерть от стрелы Геракла. Филоктет прицелился в Диомеда, который, спокойно стоял перед ним, скрестив на груди руки, но потом передумал стрелять, повернулся и молча побрел в свою пещеру…

Когда Тидид вернулся на корабль, Одиссей встретил его упреками.

— Стрелы уже были у тебя в руках! — сетовал он. — Как ты мог отдать их? Ты же знал, как много они для нас значат!

— Ты большой хитрец, сын Лаэрта, — заметил Диомед, — но есть вещи, которых тебе не понять. Успокойся! Филоктет уже наполовину наш, а завтра он будет нашим полностью.

И действительно, все случилось так, как он ожидал. Утром Филоктет пришел на корабельную стоянку, вызвал к себе обоих царей и сообщил им:

— Сегодня ночью я видел во сне Геракла. «Сын Пеанта, — сказал он мне, — ступай в Азию и исполни то, что давно назначено судьбой. Троя должна во второй раз пасть под моими стрелами. Там же, на берегах Геллеспонта, ты обретешь исцеление от своей болезни». Сам я никогда не стал бы мириться с вероломными Атридами, но коль скоро этого хочет Геракл, я готов подчиниться!

Одиссей и Диомед были несказанно рады тому, что их деликатное поручение так успешно подошло к концу. Они привезли Филоктета в греческий лагерь под Троей. Когда больной заснул, врач Махаон очистил его рану от омертвелых тканей, залил ее вином, приложил лечебные травы и камень змеевик. Средство оказалось успешным. Рана на ноге перестала болеть и вскоре совершенно затянулась. С этого времени Филоктет начал участвовать в битвах и доставил своими стрелами много зла троянцам. Одной из первых его жертв стал Парис. Случилось так, что оба лучника сошлись друг с другом во время очередного сражения. Парис выстрелил первым, но промахнулся. Зато стрела Филоктета попала сыну Приама в руку и пригвоздила ее к луку. Вторая стрела выбила ему глаз, а третья — отравленная