Когда противник неожиданно исчез, Ахилл пришел в ярость. «Боги спасли Анхизида от моего копья! — воскликнул он. — Однако посмотрим смогут ли укрыться от него остальные». И он бросился истреблять ненавистных врагов. Среди прочих попался на глаза Ахиллу юный сын Приама Полидор. Отец запрещал ему участвовать в битвах, но тот не послушался его слов. Ахилл ударил юношу тяжелым копьем в спину и, пробив насквозь его тело, выгнал окровавленный дрот из живота. У бедняги подломились ноги. Он мертвый пал на землю, а троянцы в ужасе кинулись в городские ворота. Мечты о подвигах вмиг вылетели у них из головы. Да и какие могли быть здесь подвиги? Лишь одна мысль владела всеми — поскорее укрыться за высокими стенами!

Только Гектор задержался в поле возле Скейской башни. Никто бы не посмел обвинить Приамида в трусости, но даже его смутил грозный вид Ахилла. Тот приближался страшный как Арес. Глаза его метали искры, а острие смертоносного копья грозно блистало на солнце. Право, это зрелище могло нагнать страху на кого угодно! Словно робкая голубка при виде сокола Гектор бросился прочь. Ахилл устремился следом. Трижды обежали они вокруг города. Гектор не мог укрыться от преследователя, а тот никак не мог его настигнуть. Наконец боги решили прекратить эту бессмысленную погоню. Они ведь знали, что часы Гектора сочтены, и что жизнь его подошла к концу. Зевс отправил на поле боя Афину. Явившись перед Ахиллом, она сказала: «Встань и отдохни, благородный сын Пелея. Я сама остановлю Приамида и пришлю его к тебе для боя». Ахиллу радостно было это слышать. Ни о чем другом он и не мечтал!

Чтобы подбодрить Гектора, Афина приняла образ Деифоба. «Брат! — сказала она. — Забудь свои страхи! Смело ступай биться с сыном Пелея, а я буду поблизости и помогу тебе». Увидев, что у него теперь есть поддержка, Гектор воспрянул духом и пошел навстречу противнику.

— Не будем откладывать поединка, — сказал он. — Но давай дадим друг другу клятву, что победитель не станет бесчестить тела побежденного. Обещаю, если боги даруют мне победу, выдать твой труп мирмидонцам. Пообещай и ты, также честно поступить со мною.

— Оставь эти праздные разговоры, убийца! — сердито крикнул Ахилл. — Никогда не бывало союза между львами и людьми. Точно так же немыслимы уговоры между мной и тобой.

И он метнул в Приамида свое копье. Гектор быстро приник к земле, и оно, пролетев над его спиной, вонзилось в землю. Афина незаметно для Гектора вернула копью Ахиллу. А Гектор с усмешкой сказал:

— Неважный удар! Теперь поглядим, каков будет мой!

С силой бросив свою пику, он уметил в самую середину щита Ахилла. Но где ему было пробить щит, созданный бессмертным богом! Копье отскочило в сторону. Ахилл приготовился к новому удару.

— Деифоб! Подай мне копье! — велел Гектор, но не услышал ответа: никого рядом с ним не оказалось.

— Вижу теперь, как обманули меня боги! — печально промолвил он. — Нет возле меня любимого брата и вообще нет никого. Лишь одна черная погибель! Но разве я когда-нибудь боялся смерти? Вот и сегодня встречу ее со всей отвагой лицом к лицу.

Выхватив нож, он устремился на Ахилла, однако тот успел ударить его копьем в шею и поразил насмерть. Сын Приама рухнул на землю, а Ахилл, торжествуя, сказал ему:

— Несчастный! Неужели, умертвив Патрокла, ты думал укрыться от моей мести? Нет! За твое злодеяние не будет тебе покоя ни здесь, ни на том свете! Патроклу я устрою пышные похороны, а твой труп растерзают птицы и звери!

— Заклинаю тебя, — попросил умирающий, — не ругайся над моим телом. Проси за него любой выкуп у моих родителей, только не бросай без погребения.

Но напрасны были его мольбы! Даже смерть врага не насытила ярости Ахилла. Быстро проколов ему на ногах сухожилия и продев сквозь них ремни, он привязал труп Приамида к своей колеснице, а потом, волоча за собой, объехал вокруг Трои. За все десять лет осады троянцы не видели более скорбного зрелища. Их Гектор, их могучий защитник, повержен жестоким врагом, а тело его подвергнуто страшному поношению! Возвратившись в лагерь, Ахилл бросил труп Гектора возле ложа, на котором лежал мертвый Патрокл.

На следующий день греки приступили к похоронам павшего героя. Они привезли со склонов Иды множество дров и сложили на берегу моря высокий костер. На вершину его поставили ложе с Патроклом. Чтобы тело быстрее сгорело его покрыли жиром принесенных в жертву овец. Вокруг костра расставили большое количество сосудов с медом и елеем. А чтобы Патроклу не было одиноко в царстве мертвых, Ахилл обезглавил четырех быстроногих коней, двух свирепых псов и убил двенадцать троянских юношей. Всех их он бросил в костер. Пусть в преисподней знают как велика была его любовь к другу! Когда все было готово, к дровам поднесли огонь. Свежий ветер быстро раздул пламя, и к утру костер полностью прогорел. Тогда греки собрали кости Патрокла, сложили их в золотую урну и торжественно погребли под высоким могильным курганом. Так совершились похороны сына Менетия!

А что же Гектор? Неужели его тело растерзали мирмидонские псы, а кости растащили вороны? Конечно нет! Бессмертные боги, и прежде других Аполлон, не могли позволить такого неслыханного надругательства. Зевс призвал к себе Фетиду и строго сказал ей: «Все обитатели Олимпа негодуют на Ахилла, и я более других огорчен его бесчеловечной жестокостью. Если в нем еще остался страх перед богами, пусть немедленно отдаст тело Гектора родственникам, дабы те могли прилично похоронить его». Пришлось Пелееву сыну унять свой гнев и согласиться на выкуп. Той же ночью боги внушили Приаму мысль отправиться к Ахиллу и молить его о нисхождении. Старик так и поступил. С помощью Гермеса он незаметно для всех прошел через греческий лагерь, явился перед Пелидом и горестным плачем смягчил его сердце. Ахилл велел омыть тело Гектора, одеть его в новый хитон и уложить на повозку отца. На рассвете царь возвратился во дворец. Плачем и стенаниями встретили его троянцы, но зато теперь они могли почтить героя пышными похоронами. Девять дней горожане свозили с Иды дрова, а на десятый, торжественно сожгли тело Гектора и насыпали над его костями высокий курган.

19. Ахилл и Поликсена

У Приама и Гекубы, помимо десяти сыновей, было еще четыре дочери. Двух старших — Креусу и Лаодику — уже выдали замуж; первую — за дарданского царевича Энея, вторую — за знатного юношу Геликаона, сына