единомыслие никого не призывал, и у иных никого таких писем не видал. А сын ево, Артемошкин, Ивашка про те писма не ведал, а с тех воровских писем тетрати, которые у него, Артемошки, взяты, тот ево сын читал. А что де он, Артемошка, в тех воровских писмах на того Гришку не известил и сам с виною не пришол, и в том он перед великим государем виноват».

8

Варламьевской церкви поп Лука, на которого Гришка Талицкой показал, что он ему отец духовной, и для исповеди ево, Гришки, и жены ево приходил в дом, и в то время он, Гришка, тому своему отцу духовному про те численные лета и Антихристово в мир пришествие сказывал, и в тетратех то воровское писмо ему, Луке, чол, и он де, Лука, ему, Гришке, в том не воспретил, и от того дела ево не у[ни]мал, для того де те писма он, Гришка, и писал.

(Л. 12 об.) А поп Лука в роспросе и с пыток говорил: «Про те де писма он, Гришка, в дому своем ему сказывал, и чол немного, и ево, Луку, спрашивал, как ему быть. И он де, Лука, ево от того унимал и говорил: „Времена де и лета положил Бог своею властию, а тебе де, Гришке, про те лета почему знать?“ А что де он, Лука, в том ево воровстве на него, Гришку, государю не известил, и в том он перед великим государем виноват».

9

Боярин князь Иван княж Иванов сын Хованской, на которого Гришка Талицкой показал: «На Троицком де подворье, что в Кремле, говорил ему, Гришке, оной боярин Хованской: „Бороды де бреют; как де у меня бороду выбреют, что мне делать?“ И он де, Гришка, ему, князь Ивану, молвил: „Как де ты знаешь, так и делай“. Да после де того он же, Гришка, был у него, князь Ивана, в дому, и он де, князь Иван, говорил ему, Гришке: „Бог де дал было мне венец, да я потерял: имали де меня в Преображенское, и на Генералном дворе Микита Зотов ставил меня в митрополиты, и дали де мне для отречения столбец, и по тому де (Л. 13) писму я отрицался, а во отречении спрашивали вместо „веруешь ли?“ – „пьешь ли?“. И тем де своим отречением я себя и пуще бороды погубил, что не спорил. Лутче де было мне мучение – венец принять, нежели было такое отречение чинить».

А князь Иван Хованской сперва в роспросе говорил: «Те де слова он, князь Иван, ему, Гришке, говорил для того, что он, Гришка, ево, князь Ивана, словами своими оболстил». А после того он же, князь Иван, в роспросе ж и с ним, Гришкою, в застенке на очной ставке и с подъему говорил: «Теми де словами он, Гришка, ево, князь Ивана, поклепал напрасно, за то говорил ему, князь Ивану, он, Гришка, о дьяконе, которой жил в селе Горях, чтоб ево поставить в вотчину ево, князь Иванову, в село Ильинское в попы, и он де ему в том отказал. А что де он, князь Иван, сперва в роспросе против тех Гришкиных слов винился, и то он сказал на себя напрасно, в торопях».

А Гришка говорил: «О том де дьяконе, чтоб ему быть в вотчине ево в селе Ильинском в попах, говорил, и он де ево не принел, и вышеписанными словами он, Гришка, на него, князь Ивана, за того дьакона не поклепал, и говорил на него, (Л. 13 об.) князь Ивана, точно: от него, князь Ивана, слышал».

И означенный князь Иван, будучи под караулом, умре.

10

Церкви Входа во Иерусалим, что в Китае у Троицы на Рву, поп Андрей, да попадья ево Степанида, которую привели з Дмитровки Сергиевской поп Амбросим, да Церкви Дмитрия Селунского дьякон Никита для того: как де они по указу святейшаго патриарха обыскивали в своем сороку вора Гришки Талицкого, и пришли в дом попа Андрея, и попадья де ево Степанида им говорила: «Не тово ль де Гришки ищут, которой к мужу ее хаживал, и говорил у них в дому: „Как де я скроюсь, и на Москве де будет великое сметение“?» И казала тетрати руки ево, Гришкиной.

А попадья Степанида в роспросе сказала: «Тот де Гришка в дом к мужу ее хаживал, и, будучи де у них в доме, при муже ее и при ней тот Гришка великого государя Антихристом называл: „И какой де он царь – мучит сам!“ А про сына ево, государева, про государя царевича говорил „не от доброво де корении, и отрасль не добрая“, „и как де я с Москвы скроюсь, и на Москве де будет великое сметение“».

(Л. 14) А поп Андрей сперва в роспросе в тех вышеписанных Гришкиных словах запирался, а по улике жены своей в роспросе ж и с розыску винился и сказал: «От того де Гришки слышав такие слова, не известил простотою своею, боясь про такие слова и говорить, да и страха ради, авось он, Гришка, в тех вышеписанных словах запретца».

11

Кадашевец Феоктистка Костентинов, на которого Гришка Талицкой говорил: «О Последнем Веце и о Антихристе с ним, Феоктистком, он говорил, и купил де он у него книгу „Хрисмологию“, а на писме де тому Феоктистку он о том не давывал, и совету с ним в тех писмах не бывало».

А Фектистко Костентинов в роспросе и с пытки говорил: «У Гришки де Талицкого он книгу „Хрисмологию“ купил на продажу, дал три рубли, и Гришка де в разговоре говорил, чтоб он, Феоктистко, продал имение свое и пошел в монастырь для того, что пришла кончина Света, и Антихрист настал, а Антихристом называл великого государя. И просил у него, Феоктиста, он, Гришка, себе денег на пропитание: „Пришло де Время Последнее, а вы де живете, что свиньи“. А что де он, Феоктистко, в тех словах на него, Гришку, простотою своею не известил, (Л. 14 об.) в том перед великим государем виноват. А про воровство де ево, Гришкино, и про воровские писма не ведал».

12

Гришкин племянник Мишка Талицкой в роспросе и с пытки говорил: «После де дяди своего, Гришки, на другой день, пришед к тетке своей, взял ис черной избы тетрати обманом, чтоб ему про те тетрати известить в Преображенском приказе з братом своим, Новоспаского монастыря с писцом с Алешкою Коробовским, толко того числа известить не успели».

А з