Шрифт:
Закладка:
К моменту прихода человека на Рязанщину, заливные просторы Оки были отнюдь не лугами. Они имели вид непроходимых дубрав. Реки на протяжении веков то и дело меняли русло подмывая берега и могучие многовековые дубы постепенно оказывались в воде. Шло время, песок замывал и стволы, и ветви многометровым слоем. Любое дерево в подобных условиях обречено на полное уничтожение, но только не дуб. Царь деревьев только начинает свою вторую жизнь. В его коре и древесине содержится большое количество дубильных веществ — таннидов, которые прекрасно растворимы в воде и легко окисляются. При соединении с солями железа, содержащимися в воде, дубильные вещества дают тёмно-синюю окраску, в результате чего древесина с годами приобретает чёрный с тёмно-синим отливом и благородными седыми прожилками цвет.
И как раз по пути. Не доходя полусотни километров до Пронска, в Проню впадает небольшая речушка, Молва. Найти её довольно легко по характерному меандру да и проводники про ту речку ведали.
Вдоль берегов заросших мрачным лесом шли: «Пират», пара экспедиционных водоходов и разведка с малою дружиной на боте ( на тросе).
Аккурат через четыре дня был на нужном месте, неприметном болотце, откуда вытекала река Марьинка, правый приток Молвы.
Радим не зря летом выправил заповедные грамоты на чёрен дуб. На Руси ещё не знают слово «мореный», оно пришло в «золотой» век Екатерины и происходило от французского слова «marais» — болото. На Руси же мастера, работающие с этой древесиной, назывались черны тесляры, а позже «чернодеревщиками». Чем мне нравятся тиуны здешние, за серебро любое разрешения тебе выправят, хоть на разведение колорадского жука, только бабки плати.
Ничего сложного и сверхъестественного в поиске морёного дуба нет. Рожном в болото тыкали, пытаясь нащупать твердый ствол, причём гнилушу какую или свежий топляк довольно легко определить по силе нажатия. Рожон то заострён и свинцом утяжелён, а я ещё и собственный лайф-хак использовал в виде зазубренного острия. Если его с силою воткнуть и после вырвать, по застрявшим кусочкам древесины легко определить, что у нас на дне лежит. Первый день прошёл впустую, а вот на второй, попёрло!
На водоходах уже запасли блоки, цепи и… водолазный костюм с медным шлемом, трехболтовкой. Погода стояла холодная и нырять в торфяное болото без сухого гидрокостюма удовольствие на большого любителя. Костюм мне пошили из двухслойной прорезиненной ткани, под ним шерстяное бельё на молнии и никакого экстрима, за исключением самой среды погружения. Одни батраки поняв к чему дело идёт впали в панику и утверждали, что болотник за такое непременно всех утопит, а другие, напротив сказывали, что князь прежде был в хороших отношениях с водяным, а тот, как известно, с болотником дружбу водит. И дело дошло до того, что пришлось вмешиваться и обещать, что мол болотнику подарок отправлю, дабы он никого не утопил, чем ввёл в ступор обе спорившие стороны.
Надевши костюм, проверил выпускной клапан, подачу воздуха и цепь на карабин к поясу пристегнул. Воздух прокачивал поршневой насос с приводом от циклопеда и его было в достатке. Момент запоминающийся. Чудо-юдо в медном шлеме и буро-зелёной «коже» с шлангом, цепью и караваем подмышкой, изображая поклон, прыгает в торфяную жижу…
Шланг, с водой если что. Он не только увидеть помогает, но и размыть торф, чтобы сподручней ствол цепью обхватить. Два часа на дне возился, периодически подёргивая верёвку, мол жив здоров, всё в порядке. Дуб то попался с охватом в четыре руки, тонн на двадцать! Чем его вытаскивать прикажите? Водоходом в две тонные весом? Не смешите. Место подходящее найти, зацепить как следует, узлы завязать и всё это боновой цепью, что сняли с реки, ибо ничего похожего по крепости и близко нет.
Два раза дернул на себя и начали поднимать. Надо было видеть лица моих батраков… Не удержался, съязвил:
— Болотник жив здоров. Здравницу передаёт. Сказывал, топить никого не будет, коли ссать в болоте перестанете.
О… смотрю, кому-то поплохело. Ох и чудаки.
Остаток дня и следующий тащили «бегемота» из болота. Заанкерились к крепким пням и через тройной полиспаст лебёдкой вытягивали. Лебедку на двадцать тонн взяли, самую мощную в "линейке", с двухступкнчатым зубчатым редуктором и ручками-колесами, что разом три мужика крутили. Само собой, противоттяжки были, их лебедками водохолов вытягивали. В команду взял опытных корчевщиков, так что когда вытянули дуб на из жили они и без меня управились. Ну а сам отправился дальше нырять и на следующий день "накопал" аж два ствола малость поменьше, но более "чёрные".
У морёного дуба капризная древесина, загубить её элементарно. Поднятый ствол очищали и тут же распиливали на колоды. Пока в в дубе много влаги он куда легче поддаётся распиловке. А вот с его сушкой целая проблема.. Мама не горюй. Сушить дуб и в советское то время не умели, гробя за несколько недель ценный материал. При естественной сушке выхлоп товарного дерева со ствола дай бог пять процентов, впрочем, как и ныне, поэтому и цена немилосердная. Но я знаю и как сушить, и как доставить!
Повезло не только с размером, но и с качеством древесины— чёрный антрацит с фиолетовыми оттенками и платиновыми прожилками. Высший сорт!
Водоходы, переоборудованные в «лесопилки», распускали колоды (стволы до поры хранили в ямах с торфяной водой) на слебы[iii], помещали в осмоленные контейнеры с герметичной крышкой и пересыпали пеноцеолитом. Не хватит гранул, зерно засыплем, оно тоже хорошо влагу тянет.
Жаль, спрятаться так не удалось. Аккурат на пятый день нашли Пронский родственники. Припекло их так, что аж целую делегацию из родовитых бояр выслали, среди которых был и отец побратима. Уболтали.
До столицы княжества дошёл за день, там всего то полста кило по Прони.
***
Сам Пронск располагался на высоком береговом мысе левого берега, Покровском бугре, с юга огибался лукой реки Прони, с востока — течением реки Пралии. На севере мыс круто обрывался над заболоченным оврагом. Два вала и два рва располагались с западной стороны. На искусственной земляной насыпи, окружавшей мыс со всех сторон и стояли деревянные стены Кремля.
С пристани поднялись по улицам к детинцу. Улицы Пронска, в
