Шрифт:
Закладка:
Причем никаких признаков агрессии не было на его лице – только восторг. Такое я видел первый раз в своей профессиональной карьере!
– В других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями, – он горько усмехнулся, – да, наверное, я поступил подло… но в тот момент мне казалось это самым верным делом…
– Ты вот меня хвалишь, Лейк, – я вернул ему ухмылку, – но как это сработало, я так и не разобрался, потому и не считаю, что я справился. С такой версией меня любой инспектор послал бы куда подальше. Да и не стал бы я сюда копов приплетать, повторюсь – не ты моя цель.
– Да все очень просто! – воскликнул Палмер. Наверное, ему давно хотелось выговориться и обсудить свое преступление, чтобы хоть кто-то его оценил, как это ни печально. – Я надул маленький детский шарик…
– Как тогда, в кафе? – перебил я.
– Конечно! – Он осекся, кинув взгляд на Анджелу, которая слушала его мрачнее тучи, и хоть опустила свой пистолет, но продолжала сжимать его в руке с побелевшими костяшками пальцев.
– Анджи, – обратился я к ней, – если тебе тяжело, выйди, дорогая… мне действительно нужно знать детали…
– Нет уж, – с вызовом протянула она, – я тоже хочу послушать… Все нормально, Заг.
– В общем, – Лейк, видно, почувствовал, что его энтузиазм в данном случае неуместен, – в шарик я положил кусок карбида, чтоб он сразу не начал взаимодействовать с водой в грелке. Грелку я положил в воздухозаборник. На высоте, когда аэроплан уже взлетел, разница давления атмосферы заставила тонкую резину лопнуть, и… ну… карбид попал в воду. Начал вырабатываться газ. Кислорода для сгорания топлива стало недостаточно. Топливо выгорало не все, да и газ особо не горел. Возникло избыточное количество нагара. Потому-то двигатель и заглох на высоте. И запустить его уже не было никакой возможности…
Он замолчал, словно бы сдулся, как тот шарик, то есть лопнул…
– Подонок, – процедила Анджела, – убийца… коварный убийца…
– Я не собирался ее убивать! – вскинулся Палмер. – Зодиаком клянусь, не собирался! У «бэшки» очень хорошее планирование, самолет должен был приземлиться в аварийном режиме! И летала-то она невысоко! Да и эта баба сказала, что просто хочет ее припугнуть! И отправить ей анонимное письмо, мол, не перестанешь относиться к людям, как к мусору, в следующий раз – тебе конец!
– Какая такая баба? – округлила глаза Анджела. – Неужели сама…
– Я попробую ее описать, – сказал я, подняв руки в примиряющем жесте.
– Ну-ка? – Теперь пришла очередь удивляться Озерному.
– Ей лет за тридцать, – начал я, – полная блондинка с лицом, напоминающим рыбу-солнце, вытянутый нос, платиновые волосы, скрученные «бубликами». Это лицо я видел в газетах. И зовут ее…
– Оливия Мария Бич, – выдохнула Анджела.
Ярмарка, пирожки с «лицемерием» и разочарование, но красивый закат
Эффект разорвавшейся бомбы, к сожалению, был только у Палмера. Анджела еще при нашем разговоре в охотничьем домике предположила, что это именно она, но я все же сомневался: а вдруг она наняла бы кого-то?
Но – нет, владелица «Бичкрафт-аэро» снизошла до личной встречи с Палмером, назвавшись некой Деборой, которая якобы работала на Майнеров, и эта мерзкая Элизабет уволила ее ни за что, отчего ей пришлось побираться и отдать своего единственного сына в приют. Зерна упали в плодородную почву – Палмер не мог простить компании Майнера гибель своего брата, так как выяснилось, что именно его начальство, в лице самого генерального директора, настояло, чтобы Авель первым вошел в шахту, поскольку у него была самая точная карта объекта, точнее, тех пустот, которые он обнаружил при глубоком сканировании с воздуха. И когда Авель Палмер обнаружил древнюю дверь, он открыл ее с помощью артефакта, надеясь, что внутри окажется древний клад, за что ему полагалась бы премия. А «сталкер-команд» Майнер прислал слишком поздно: не хотел обращаться к официальным властям, а пока его личная группа добиралась до места, из пещеры хлынули какие-то странные люди, более напоминающие оживших мертвецов, которые были настроены более чем агрессивно, хоть и не имели никакого оружия, кроме камней и палок.
Смерть Авеля была жуткой, и хоронили его в закрытом гробу.
Все оцепили спецы. Понаехали люди из частных охранных контор Майнера, сиблинги и научники – даже жандармы пожаловали.
Узнав обо всем этом, мне захотелось ударить Пифагора в челюсть – и я пообещал, что человек, втравивший меня во все это, ответит за все… Не верю, что он не знал…
Естественно, дело замяли, а шахту закрыли. И, понятное дело, Лейк не мог смириться с таким положением вещей. Потому, когда Дебора рассказала ему свою печальную историю, Лейк, буквально взорвался от гнева, что не помешало ему придумать тонкую схему несчастного случая для устрашения Элизабет. Да и раньше на шахте случались обвалы и гибель рабочих из-за недостаточно хорошего технического оснащения, хотя, казалось бы, миллионеру Майнеру ничего не стоило устроить все по высшему классу.
Дебора сказала, что она уже нашла себе работу и скопила немного денег, а потому готова заплатить Палмеру за этот акт устрашения, но Палмер от денег отказался.
Когда Палмер узнал, что Элизабет погибла, он струхнул, уволился с аэродрома и попытался залечь в Фармайн-виллидж. А затем док Ларе поделился с ним сомнениями насчет того, что его заключение оспорили. Тогда Лейк совсем запутался и решил вообще выбросить эту историю из своей жизни и головы. Дебору он больше не видел. Но когда он узнал, что док погиб, а тут еще появился я со своими расспросами – Палмер решил бежать из города, но сперва попытался навести справки об этой Деборе. Конечно же, Оливия изменила внешность: она натянула на себя каштановый парик, накрасилась, как торговка рыбой, и прикрыла лицо темными очками – в общем, поступила как персонаж бульварного романа. Тем не менее на Палмере это сработало – как он ни расспрашивал персонал местных отелей, никто такую женщину не видел. Оно и понятно – та сняла виллу!
И вот починка трактора Перкенсонов должна была стать последним его ремонтом техники перед исчезновением.
Палмер, буквально выпучив глаза, раз десять сказал, что к аварии коронера Армана Ларе он не имеет ни малейшего отношения. В целом я ему верил, но не вписывалась сюда, с моей точки зрения, ни прокатная машина Лейка, ни его визиты к доку на «Берту», ни заинтересованность в скрытности дела.
– Дока я знаю почти с детства, – твердо сказал Лейк, – и уж если я признался в случае с мотором, так и признался бы в этом… Ты же дал слово не сдавать меня копам…
– Все в силе, Лейк. – Меня глодали сомнения, но отчего-то я хотел ему верить.
Ясное дело, врать люди умеют виртуозно, и это связано с тем, что они сами начинают верить в собственную ложь. Когда нечем оправдаться, многие умеют придумать себе свой личный мир, в котором они всегда правы и не делали ничего дурного.
Пожалуй, искусство самообмана самое величайшее искусство в мире, как это ни печально.
