Лицо его исказила гримаса отвращения, и он неожиданно прыгнул в мою сторону, замахиваясь правой рукой, которая по всем законам физики должна была раздробить левую часть моего лица.

Я снова пригнулся, левой рукой отбросив пискнувшую Анджелу в сторону, и, развернувшись на правой ноге, со всей дури ударил его ребром ладони по шее.

Согласно моему коварному плану, резкий удар должен был попасть по артерии и заодно задеть блуждающий нерв вкупе с нервами шейного плетения. Это только в глупых боевиках такой удар может вырубить противника надолго: в реальности максимум минута или две. Но этого мне должно было хватить.

– Не стреляй, Анджела! – успел выкрикнуть я.

Хиус на два! Лейк остановился всего на пару секунд, взгляд его на мгновение остекленел, и он затряс головой, фыркая, как лошадь. Я понял, что медлить нельзя, и пока его рука была поднята, я снова ударил, уже в солнечное сплетение, вложившись в удар по максимуму.

Озерный сипло выдохнул, выпучил глаза и прислонился спиной к верстаку.

Нет – так дело не пойдет, здоровый он, как йети! Хорошо, что его рабочая куртка не была застегнута – я резко рванул ее с плеч назад и, оставив на руках, попытался завязать ее в узел.

Резко заныло левое предплечье, да так, что в голове слегка потемнело.

– А теперь, Анджи, детка, – тяжело дыша, сказал я, – целься этому кабану в лобик. Будет дергаться – стреляй, не задумываясь, в полиции скажем, что самооборона.

Палмер судорожно и хрипло вздохнул, вытаращившись на меня так, что я, судя по всему, обязан был просто сгореть в пламени Шера.

– Хорошо, Заг. – Анджела приняла стойку, зажав крошечный револьвер двумя руками.

– Ну, ты здоров, парень, – я никак не мог отдышаться, но боль постепенно отступала, – а если бы ты в меня попал? Вот тогда пришли бы настоящие копы, а не такой милый артефактор, как я.

– Чего тебе от меня нужно? – прохрипел Палмер.

– Такое ощущение, что ты по-иропски не понимаешь, – я снова пообещал себе возобновить ежедневные тренировки, – я тебе три раза сказал человеческим языком: поговорить с тобой хотел, немного успокоить твою совесть. И разыскиваю я ну совсем не тебя. Я разыскиваю как раз тех самых толстосумов, которые виноваты не только в происшествии на шахте «Берта»…

– А… – протянул осипшим голосом Лейк, – так из «пиджаков»?

– Я просто артефактор, которого наняли разобраться в этом деле, Лейк, – устало поправил я, – давай упростим задачу: я буду рассказывать, а ты меня поправишь, если что. О’кей?

– Ладно, – сдался Палмер, – дерешься ты неплохо для столичного хлыща… Ловко ты это, с курткой… Если не врешь, я тебе все расскажу – перед простым человеком мне скрывать нечего… Только пусть милая леди уберет пушку, а ты освободи мне руки, вдруг Джеб войдет, получится некрасиво.

– Только пообещай, что не станешь вколачивать меня в пол, я этого очень не люблю, – нахмурился я.

– Да без проблем, – он сплюнул на пол, а я размотал куртку, – только расскажи сперва, как ты догадался про меня?

– Да тут особо и догадываться было не о чем, – почти дружелюбно сказал я, – ты опытный специалист, прямо скажем, один из лучших…

– Лучший, – без тени бахвальства поправил Озерный.

– Тем более, – согласился я. – Оставалось понять, зачем и как. Когда ты рассказал мне про брата, мне показалось, что ты до сих пор не можешь смириться с его потерей, а узнав, что он связан с шахтой, я примерно догадался зачем. Оставалось понять как. Косвенными намеками были, во-первых, твоя связь с Ларе…

– Я не убивал дока, – снова перебил меня он.

– Я этого и не сказал, – парировал я, – а во-вторых, ты сказал, что твоя машина в ремонте, и я узнал, что ты несколько раз брал разные автомобили в прокате Крюгера, так как там дешевле. А учитывая, что ты лучший механик, мне показалось очень странным, что ты не починил машину сам за такое длительное время. Тебе бы это не составило труда, верно?

– Да уж, – кивнул Лейк, – башка у тебя варит.

– Ну, зато в движках я разбираюсь гораздо хуже, – примирительно улыбнулся я, – но у меня возникла догадка после беседы с полицией, как ты это проделал почти без всяких улик. На месте крушения обнаружили резиновую грелку. Сперва я подумал, что Элизабет брала грелку, чтобы не замерзнуть в аэроплане, но на аэродроме случайно обмолвились, что высоко она не летала, да и сама модель БК-17 больше спортивная, с невысоким «потолком». Да и не была она старушкой, которая всегда мерзнет. И эта грелка просто не давала мне покоя. Я попросил, чтобы ее отдали на химический анализ, но копам я ничего больше не сказал. Я просто знаю, что эту грелку подсунул ты. А зачем? Я не знаю… есть у меня предположение…

Палмер тяжко вздохнул, на его скулах заиграли желваки.

– И драться ты мастак, и голова в порядке, – грустно констатировал он, – местные бы точно никогда не догадались…

– Да и я не догадался, – махнул я рукой.

– А какие у тебя мысли? – Палмер вдруг азартно прищурился. – Ты же точно не сдашь меня копам?

– Слово. – Я поднял вверх правую руку.

– Слово сиблинга? – усмехнулся Озерный.

– Мое слово, – я глянул ему в глаза, – Зага Моррисона.

– Так какие у тебя догадки? – снова прищурился он.

– Ты сам мне подсказал, – я принял его игру, – ты сказал про копоть на свечах.

– Так?

У меня возникло ощущение, что это не я допрашиваю Палмера, а он меня.

– Что наливают обычно в грелку? – вместо ответа спросил я. – Скорее всего, воду…

Я не хотел упоминать имя Барри Шептуна, не видел необходимости приплетать его инкогнито, потому пришлось сделать вид, что я более внимательный и умный, чем есть на самом деле.

– Копченые свечи и вода, – продолжил я, – а ты, опять же, сам рассказал, что ваша фабрика переориентировалась на производство удобрений. Как связаны удобрения и уголь? Конечно, есть селитра и нитраты, но тут было много именно угля. Потом я подумал, что, несмотря на то что у вас в Фармайн-виллидж есть электричество – фонари у вас газовые. Экономия? Естественно. Но месторождения газа у вас вроде как нет. Уголь, удобрения, газ, который горит. Закопченные свечи, закопченные фонари, уголь, удобрения. И мне пришло на ум только одно – я в детстве воровал с мальчишками со стройки карбид кальция, такие пористые ноздреватые камешки. Их если в воду кидаешь, они шипят и пузырьки мощно выделяют. Их для сварки труб использовали, а эти пузырьки – это газ ацетилен. А в грелке была вода… а еще карбид кальция применяют в производстве цианамида кальция, из которого получают удобрения. Я в одной книжке читал…

– Ну, Заг! – На лице Лейка было написано такое детское восхищение, словно это не я его разоблачил, а, наоборот, подсказал ему интересную идею. – Котелок у тебя реально варит! Уважаю таких…