Тлеющие угли камина отбрасывали мягкое сияние на комнату, когда я лежал рядом с Талией, ее маленькое тельце крепко прижималось ко мне.

— Ты когда-нибудь планируешь снова спать в кровати? — спрашивает она с улыбкой в голосе.

Я отвожу ее волосы в сторону, чтобы поцеловать в затылок.

— Теплый огонь и ты, лежащий рядом со мной? Нет причин для этого.

Все отправились обратно в лагерь Фрейи, снова оставив хижину тихой. Ашер крепко спит в старой спальне Талии, насколько я проверял в последний раз, а Юма лежит и дремлет у двери, где щель внизу пропускает ровно столько воздуха, чтобы ему не было слишком жарко у огня.

— Тем не менее, было бы неплохо иметь под собой что-нибудь помягче твердой доски, и я говорю не о твоем теле. Она извивается в моих объятиях, утыкаясь лицом в мою грудь.

— Хотя мне действительно нравятся твои жесткие поверхности.

Улыбаясь этому, я хватаю ее за бедро, и в тот момент, когда ее бедра касаются нужного места, все мое тело пробуждается к жизни.

— Если ты не собираешься заканчивать это, я предлагаю тебе остановиться сейчас. Уткнувшись лицом в ее шею, я вдыхаю сладкий аромат, увлажняющий мой рот, и провожу языком влажную линию от ее горла к челюсти.

У нас в доме с Ашером правило «никакого секса», поэтому закончить означает схватить медвежью шкуру и отправиться в лес. Прохладный воздух ранней весны меня совсем не беспокоит, но вероятность того, что она покинет тепло костра, мала.

— Дай-ка я возьму свою обувь. Я ненавижу ходить по упавшим палкам босиком.

Или не настолько мала.

Однако в ту секунду, когда она отворачивается, я притягиваю ее к себе, впиваясь в эти мягкие, пухлые губы.

— Через минуту, — говорю я ей в рот и перекатываю ее на себя.

Упершись руками в мою грудь, она балансирует, оседлав мое тело, и прерывает поцелуй, чтобы сесть. Округлые, дерзкие груди проглядывают сквозь тонкую ткань ее ночной рубашки, дразня меня. Всегда, блядь, издеваеться надо мной.

Пробегая руками по ее изгибам — это все, что я могу сделать, чтобы унять сильную потребность повалить ее на пол и взять прямо здесь, у огня. Ожидание — величайшая пытка, но оно также создает адский финал, когда все сказано и сделано.

Затерянный в море спокойной синевы, я смотрю на женщину, мою женщину, ее красота превосходит все, что я мог вообразить. От ее вида у меня болит вся грудь, как будто я не могу дышать или что-то в этом роде. Это происходит каждый раз, когда я смотрю на нее, и этот сладкий аромат, похожий на запах цветов после сильного дождя, естественный аромат ее кожи, заставляет меня пускать слюни, как изголодавшегося пса. Одержимость сжигает меня изнутри, и я могу с полным правом сказать, что убил бы и уничтожил все, что когда-либо попытается причинить ей или Ашеру боль снова.

— О чем ты думаешь? Мягкое скольжение ее пальцев по выпуклостям моей груди отвлекает мой разум от вопроса.

Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на плавном скольжении ее сводящих с ума прикосновений. Когда она наклоняется вперед, позволяя своим соскам коснуться моей груди, только тонкая нить сопротивления удерживает меня от того, чтобы взять эти твердые пики в рот и сосать их, пока ее мягкие ласки не превратятся в неумолимый скрежет ногтей, впивающихся в мою кожу.

— Ты игнорируешь меня, — шепчет она, и в тот момент, когда ее зубы находят мочку моего уха, мои ладони находят упругие ягодицы.

— Скажи мне.

— Я думаю, что твое правление вот-вот будет уничтожено.

— У тебя совсем нет самоконтроля? Игривый тон ее голоса заставляет меня улыбаться, когда она прижимается своей киской к моему животу хитрым способом, который, как она знает, заставляет меня нервничать и терять терпение. Дразня и провоцируя животное внутри меня, которое впивается когтями в нижнюю часть моей кожи. Та же безжалостная скотина, которая, кажется, жаждет только ее. Всегда только Талию.

Влажное скольжение ее плоти по моему животу напрягает мышцы, которые умоляют погрузиться в ее тепло. Потеряться в ее колдовстве на пару часов. Сжимая ее бедра, я направляю ее ниже, и в ту секунду, когда ее жар обхватывает головку моего члена через штаны, все внутри меня превращается в хаос. Кровь бурлит в два раза быстрее. Аппетит усилился до голодного состояния. Сдержанность сведена к нулю до одной оборванной нити абсолютной силы воли. Черт возьми, то, как эта женщина командует моим телом.

— Я контролирую это, как могу. Напряжение в моем голосе не идет ни в какое сравнение с напряжением, горящим внутри меня, в то время как она заявляет о своих правах влажным, липким возбуждением, от которого мой язык сморщивается, пробуя его на вкус.

У Талии все еще есть ряд триггеров, которые вызывают воспоминания о том, что она перенесла, но время и доверие оказались великими целителями. Я узнал, как прикоснуться к ней, какие границы можно преодолеть, и слова, которые сдерживают ее демонов.

Возможно, она никогда не будет такой беззаботной, как раньше. Возможно, она никогда не окунется в эти темные желания, как когда-то, но пока она остается моей, меня все это не волнует.

Теплые губы находят мое горло, и мои мышцы сводит судорогой, когда она проводит языком по моей коже.

— Ты когда-нибудь думаешь о своих друзьях?

Нахмурившись, я сосредотачиваюсь на движении ее бедер, вместо вопроса.

— Почему ты спрашиваешь?

Трение прекращается, и из-за отсутствия ее дразнящих движений я открываю глаза и обнаруживаю, что она смотрит на меня сверху вниз, серьезное выражение, написанное на ее лице, преобладает в моих желаниях. Тушу огонь, который она разжигает во мне.

— Что, если мы отправимся на восток? Мы можем поискать это сообщество. С твоими братьями-альфами.

На протяжении многих лет я думал о них. Что они делают. Живы ли они. Процветают ли. Но с тех пор я стал ценить жизнь, которую я создал с Талией, и нашу маленькую хижину в лесу. Здесь она и Ашер — все, что мне нужно.

— Ты любишь это место.

— Я да. Она проводит пальцами по моему лицу, ее прикосновение сбивает с толку переключением между моими страстными желаниями и спокойствием.

— И я бы осталась здесь навсегда с тобой. Но есть часть меня, которая жаждет приключений. Было время, когда я боялась этого мира, но с тобой? И Ашером? Я хочу увидеть все это. Я хочу прожить все это.

Мысль о том, чтобы бродить с ней по открытым землям, вызывает у меня в венах другой прилив возбуждения. Порция адреналина пробуждает от долгого зимнего сна. И все же, в то же время, у меня скручивает живот от опасностей, с которыми мы столкнемся на этом пути. Возможность того, что с ней что-то случится. Беспокойство, которому я никогда не придавал