Шрифт:
Закладка:
Слишком многие из нас сталкивались со словом на букву «р», и, как я узнал на собственном опыте, одно сражение часто превращается во множество сражений. Я хочу, чтобы вы взглянули на концепцию, которую мы сейчас с вами обсудим, моими глазами, через призму моего жизненного пути. Я не спецназовец, не спортсмен мирового уровня и не гендиректор многомиллионной корпорации. Но я не сдаюсь. Я делаю все, что в моих силах, чтобы преодолеть трудности и двигаться дальше.
Я благодарен, что те принципы, которым я обучаю, помогали мне день за днем противостоять своему чудовищному противнику. Мне понадобилось все, чему я научился в этой жизни. Буквально все. Это не гарантировало мне победу, но дало шанс выдержать до конца битву, в которой нет легких путей.
Не будет никаких фанфар. Не будет никаких аплодисментов. Только вы, ваше сознание и ваше тело, сражающиеся с чужеродным образованием внутри вас. И важен не чужой путь или результат или чушь, которую пишут в интернете, а ваши собственные шаги и выполнение намеченного плана. Не только спортсмены, военные и другие успешные люди знают, как настроиться на победу. Это доступно всем и каждому, и не просто доступно, а необходимо.
Как же переключиться на нейтральное мышление, когда вам кажется, что мир рухнул? Нужна практика. К сожалению, на мою долю выпало намного больше практики, чем я ожидал, после того сентябрьского утра 2019 года, когда я проснулся с желтыми глазами. Для меня конец 2019-го и начало 2020 года превратились в нескончаемую круговерть осмотров, процедур и осложнений. Многочисленные анализы привели к совершенно логическому и единственно возможному выводу, но это не значит, что я (или кто-либо другой) был готов услышать слово на букву «р». Когда мне поставили диагноз во вторник, в сентябре 2019 года, только нейтральное мышление позволило мне справиться с такой новостью.
Я начал переключаться на нейтральное мышление в тот день, когда выбирал, куда мне сесть в смотровом кабинете хирурга. Я уже объяснил, почему я не сел в большое кресло, предназначенное для пациентов. Чтобы не возникало ощущения, будто я готов поселиться в этом кресле надолго, хотя в следующие месяцы мне пришлось провести немало времени в таких креслах. Чтобы удержать правильное мировоззрение в тот момент, я должен был настроиться на то, что этот визит к врачу продлится недолго. Доктор Николас Ниссен — хирург, специализирующийся на печени и поджелудочной железе, — уселся на вращающийся стул посреди комнаты. Вокруг него выстроились трое молодых врачей, внимательно наблюдавших за каждым его движением. Со своего стула возле стены я не видел экран компьютера. Я не видел свою медицинскую карту. Это тоже было стратегическим решением. Я хотел, чтобы доктор Ниссен, который не раз сталкивался с такими случаями, сам объяснил мне все сложные термины. Я не хотел искать их в Google, а то напугался бы еще больше. Мне нужно было поговорить с человеком, который точно понимает, что означают все эти слова.
Я напомнил себе, что надо сосредоточиться только на своем следующем шаге. Как наш будущий марафонец, я пока еще не мог думать о конечной цели. Особенно в подобной ситуации. Я сразу понял, что новости плохие. Но я не знал, насколько плохие. В тот момент, за несколько секунд до того как узнать свой диагноз, я не мог позволить себе переживать из-за финиша. Я не мог даже задуматься о последующих этапах гонки, которая мне предстояла. Я даже к стартовой линии еще не подошел. Я попросил доктора Ниссена помочь мне. Я хотел узнать только ту информацию, которая была совершенно необходима на данный момент. Если бы он стал подробно рассказывать обо всех возможных вариантах развития событий, это лишь усилило бы мой страх, мою панику. Да, я уже написал одну книгу о нейтральном мышлении, но сидеть в кабинете врача и ждать, что мне вот-вот поставят диагноз со словом на букву «р», было очень страшно.
Принципы нейтрального мышления помогают нам держать себя в руках в подобных моментах. Они не искореняют страх и сомнения. Они просто позволяют нам настроиться на нужный лад и сформулировать свои следующие шаги.
Я слушал, как доктор Ниссен объясняет, что происходит внутри моего организма. «Мы обнаружили проблемы в желчном пузыре и желчном протоке», — сказал он. Ему необязательно было использовать слово «опухоль». Мой случай оказался довольно редким, но мне необязательно было знать об этом тогда. Какая разница? Мне даже необязательно было знать название болезни. Я не хотел слышать о пятилетних показателях выживаемости или о чем-то другом, что потребовало бы от меня заглянуть далеко в будущее. Психологически мне нужен был минимум информации, минимум долгосрочных шагов. Я не спрашивал, какая у меня стадия, и до сих пор не спрашиваю, хотя прошел уже множество этапов лечения. Можете поискать информацию в Google, если хотите, но я бы не советовал. Лично я, сидя на том стуле и глядя на врачей, хотел максимально сузить свой фокус внимания, чтобы переключиться на нейтральное мышление. В подобные моменты все наши инстинкты призывают взглянуть на общую картину, и требуется колоссальное усилие, чтобы вместо этого сосредоточиться только на следующем шаге.
Поэтому я точно знал, что отвечу. «Понял, — сказал я. — Мне нужно знать только одно — ваш план действий. Что сейчас от меня требуется?»
Доктор Ниссен сказал, что сначала нужно провести лапароскопию и взглянуть на мою брюшную полость. Для этого они сделают небольшие надрезы в этой области и с помощью трубок, оснащенных камерами, оценят потенциальные трудности. Затем начнется курс химиотерапии, который продлится несколько месяцев. Если химиотерапия уменьшит опухоль, доктор Ниссен сможет провести операцию и удалить все пораженные ткани. Я спросил, когда мы сможем сделать операцию, и доктор Ниссен ответил, что все зависит от эффективности химиотерапии. Два месяца, сказал он, вполне реальный срок. Уже через месяц они оценят эффективность лечения, а затем можно будет обсудить сроки операции.
«Мне придется пройти через это одному, — сказал я доктору Ниссену. — Что бы вы мне посоветовали?» Прежде чем он ответил, я
