гнушаюсь,

Узнать, когда не прав я был.

Давай мы прекратим беседу,

Не нравится мне этот пыл».

Но все просили продолженья,

Согласен Горгий отвечать.

Спросил Сократ: «А каждый сможет

Искусство от тебя узнать?

И сможет средь невежд оратор

Казаться бо'льшим знатоком

Чем тот, кто дело понимает?»

— «Да, говорю я о таком.

Другого знать тогда не надо,

Когда умеешь говорить».

— «И значит знать добро он должен,

Кого берешься ты учить?»

— «Я научу, если не знает».

— «Запутался иль я — дурак.

Искусен в музыки бывает

Кто изучал его, ведь так?

И значит, раз добру ты учишь,

Он справедливым должен стать,

Ты ж говоришь — за зло, что будет,

Учителя нам не ругать.

Так после твоего ученья

Не станет справедливым он?

Тогда какую же мы пользу

Из этого приобретём?»

Вдруг Пол опять вступил в беседу:

«Сократ напрасно обвинил,

Что Горгий научить не может

Быть справедливым, зря решил».

— «Ты молодой, тебе пристало

Нас поправлять, коль старики.

Ответь, что ж это за искусство,

Раз мы ответить не смогли.

Но только покороче, милый».

— «Не ограничивай меня!»

— «Раз здесь у нас свобода речи,

Тогда могу уйти и я?»

— «Сократ, но если Горгий в этом

Зашёл в тупик, ответь ты нам -

Что красноречие такое,

Что думаешь об этом сам».

— «Считаю я, что красноречье -

Сноровка, больше ничего.

Я поясню вам, в чём уловка,

В чём призрак нужности его.

Благополучие нам в жизни

Душа и тело принесут.

И важно, было всё не мнимо,

О том врачи нам не соврут.

Благополучие для тела –

Гимнастика, врача совет.

Благополучие для духа –

Законы и Суда ответ.

Есть и угодничество в мире,

Оно в сноровке как достать

Все удовольствия по жизни,

Чтоб вроде радостными стать.

Угодничество тоже части

Четыре лишь несёт в себе

И призраки они тех первых,

О чём сказали мы уже.

Есть поварское ведь искусство,

Врачебному оно под стать,

Но пользу не всегда приносит,

Вред часто можем увидать.

Гимнастике мы в пару тоже

Найдём искусство — для одежд.

Хоть тело может быть негоже,

Но сверху — множество надежд.

Законодательства искусству

Софистику поставим в ряд.

Когда запутают софисты,

Законы тут же замолчат.

И, наконец, в четвертой паре,

Где красноречие у нас,

Там правосудие в опале,

Угодничества слышим глас».

И Пол спросил тогда Сократа:

«Ораторы всё ж для кого?»

Сократ на то ему ответил:

«Они не значат ничего.

Ораторы, как и тираны,

Не могут силой обладать,

Ведь делают, что не желают,

И справедливым им не стать.

Мы делаем не ради дела,

А ради цели. Что не так?

Когда вступаем на корабль,

Мы не страданий ждём, а благ.

Все вещи делим на дурные,

Хорошие и между есть -

Полено или наши действа

И злом, и благом можно счесть.

А люди вечно ищут блага,

«Согласен» — слышу я в ответ.

И коль неправ тиран, оратор

Изгнав кого, в сём блага нет.

И значит, делает не то он,

Что хочет делать — не силён.

Раз силу благом ты считаешь,

То неразумность их ведь злом?»

«Сократ, но разве ты не видишь,

Что в жизни всё совсем не так.

Тиран, кого бы ни обидел,

Живёт в достатке с кучей благ?»

«О Пол, кощунствуешь ты, милый,

Несправедливость — это грех.

Завидовать ему не стоит -

Убийца всё равно для всех.

И не хочу я быть тираном -

Свободно приносить всем вред.

Пусть зло придётся потерпеть мне,

Но зла не буду делать, нет.

Ты говоришь, что эти люди

Все в жизни счастливо живут.

Толпу свидетелей приводишь,

Но многие из них то врут.

С толпой я спорить не умею,

Ведь не оратор — я сказал.

Продолжим мы беседу нашу,

Чтоб мою истину узнал.

А спорим мы о самом важном –

Кто счастлив, нужен нам ответ.

Я мыслю, что несправедливый

И безнаказанный — то нет.

Ты заявляешь — все об этом

Не так обычно говорят.

Тогда давай порассуждаем,

Поставим главное мы в ряд.

Что ты постыднее считаешь –

Терпеть иль зло всем причинять?»

«Ну, причинять» — Пол согласился,

Не стал он то опровергать.

«Мы называем то прекрасным,

Коль удовольствие найдём

Иль пользу, телу что приятно,

Науки, нравы то ж учтём.

Из двух прекрасных выбираем,

Что лучше, так же из плохих -

То, что страданьем превосходит

И злом, то худшее из них.

Сказал ты, зло чинить постыдней,

То значит — большее из зол,

Отсюда вывод получаем –

Никто б его не предпочёл.

Теперь давай о наказанье.

Его терпеть — то благо нам.

Неправ ты, если утверждаешь,

Без наказанья лучше вам.

Когда мы что-то совершаем,

То есть для действия предмет,

Который то лишь испытает,

Что мы прикладываем. Нет?

Раз кара — это тоже действо,

А справедливость — красота,

То справедливая нам кара –

Прекрасна, благость в нём видна.

Обычно бедность в жизни вещной –

То зло, а телу зло — болезнь.

Зло для души — неправедливость,

Невежество и трусость есть.

Для вещной жизни и для тела,

И для души закон один –

Коль что не так, лечиться надо,

Тогда себе ты господин.

Ты бедность излечи наукой,

Болезни тела же — врачом.

Испорченность души суд правит,

Но правый суд при том учтём.

Счастливый человек — здоровый.

Из двух больных же счастлив тот,

Кто лечится врача искусством,

Ведь то здоровье принесёт.

А значит, счастлив справедливый -

В нём не испорчена душа,

И тот, кто терпит наказанье,

Очистить душу чтоб от зла.

И значит ни тиран, ни тот, кто

Оратором себя назвал,

Не может быть вполне счастливым,

Когда несправедливым стал.

И красноречия искусство

Полезным не могу признать,

Когда неправедные чувства

В суде стремятся вызывать».

Прослушав эти размышленья,

Пол согласился: «Был не прав».

Но стали возражать другие:

«Сократ, исправить надо нрав!»

Сократ ответил, что неважно

Ему то мнение толпы,

Мол, главное — с собой согласье,

Он спорит не для красоты.

Но некто именем Калликл

Решил Сократа обвинить,

Что он не слушает природу,

Законом призывает жить.

Сказал Калликл: «В природе видим,

Сильнейший всюду берёт верх.

Зачем ты слабых