достоинством сообщила она. – И рада, что прошла испытательный срок.

Он не ответил. Люси со всем изяществом, на какое оказалась способной, повернулась и покинула кабинет. Пот стекал по ее пояснице. В коленях ощущалась слабость.

Мика улыбнулся ей, закрывавшей дверь.

– Молодец. Теперь ты здесь надолго застряла.

– Спасибо. Такое облегчение!

– Вид у тебя не шибко счастливый.

Она закатила глаза.

– Я всегда чувствую себя при нем такой дурой. И фальшивкой. Он дает мне понять, что я этой работы не заслуживаю.

– Плюнь на него, милочка. Он и на свет-то родился всем недовольным. Миллион лет назад его бросила девушка, вот он с тех пор на всех и дуется. Наверное, ты чем-то напоминаешь ее.

– Да, это многое объяснило бы.

Люси вздохнула.

Дверь кабинета опять отворилась, вышел Люк, шмякнул охапку папок на стол Мики.

– Я ухожу, – сказал он, помахал своему секретарю рукой и выскочил в дверь, прежде чем кто-либо успел ему ответить.

Люси разозлилась. Он более чем способен вести себя по-человечески, хотя, по-видимому, не с ней. Она плюхнулась на стоявший рядом с Микой стул.

– Ну почему он такой противный?

Мика пожал плечами.

– Это просто в природе некоторых мужчин. Мне вот такой достался.

Люси фыркнула.

– Ты слишком любезен с ним. Неужели ты не можешь найти милого юношу, который будет готовить тебе, стирать, вообще вести себя как идеальная жена?

– Не-а. Мне нужен мужчина с широкими плечами и квадратной челюстью. Предпочтительно не голубой.

– Ты идиот, Мика. Все это кончится слезами.

– Я знаю, – вздохнул он. – Но попробовать все равно интересно.

– Ну, может, ты его и получишь. Вдруг он вообще ненавидит женщин. Мне от этого стало бы легче.

– Мне тоже, сладкая моя.

К работе Люси вернулась повеселевшей. Работу свою она и вправду любила. Любила животных, любила карликовых коз, кенгуру, комодских варанов, африканских пауков, пингвинов, жуков-навозников и гигантских сверчков. Любила прогуливать лам вдоль ограды зоопарка, любила оделять гиппопотамов белковыми таблетками, попугайским семенем и травой. Она не могла представить себе работу, которая приносила бы ей больше радости и удовлетворения. И если остаться здесь означало вечно увиливать от Люка, что же, ладно, она будет от него увиливать.

Боб и Экк проникли в зоопарк через турникет для посетителей – и никто их не заметил. Боб получил в будке «Информация» карту и с десяток раз повернул туда и сюда, прежде чем окончательно устремиться в неверном направлении. Он уже начал потеть от неуверенности и тревоги – и безмолвно просить мистера Б о содействии, а между тем Экк укрылся под колючей изгородью и с некоторой нервозностью взирал оттуда на зверей в клетках. Боб снова уткнулся носом в карту, и тут с ним едва не столкнулось рослое жвачное животное с темными карими глазами, поджатыми губами и густым светло-золотистым мехом.

– Извините, – ахнула смотрительница, натянув красный поводок и принудив ламу остановиться. – Мы не собирались сбивать вас с ног.

Лама насмешливо ухмыльнулась, а девушка озарилась улыбкой, похожей на свет в конце туннеля.

– Вы не пострадали?

Боб улыбнулся тоже, и Люси испытала странное ощущение невесомости – как будто на нее вмиг перестали воздействовать силы тяготения. И заморгала. Он был великолепен. Ослепительно, поразительно великолепен. И словно светился изнутри.

– Я… мне правда ужасно жаль. Это Иззи – перуанская лама.

– А я Боб.

Глаза Боба блистали. Люси! Во плоти! Взгляд ее был тепл и ласков, глаза отливали изумительной лазурной синевой. По всему зоопарку температура подскочила на десять градусов, и с глухими хлопками начали раскрываться бутоны тюльпанов, сразу достигая полного расцвета.

Моя прекрасная, прекрасная Люси, думал он.

– Познакомься с Бобом, Иззи. Не хотите прогулять мою ламу, Боб?

Она протянула Бобу поводок, неспособная прямо взглянуть ему в лицо, рука ее немного подрагивала.

– Обычно мы приберегаем это удовольствие для детей, однако, – она быстро оглянулась, не видно ли где Люка, – нынче утром школьных экскурсий нет. Попробуйте, вам понравится. Иззи – это нечто особенное.

Боб принял от нее поводок, взгляд его притянула бледная, влажная кожа ее предплечья. Он испытывал почти неодолимое желание склониться и поцеловать эту кожу, но вместо того провел ладонью по шее ламы, глубоко зарывшись пальцами в мягкое золото ее руна. И наполовину закрыл в экстазе глаза.

– Какая она мягкая, – пролепетал Боб.

– Он. Иззи – сокращение от Изамбар. Посмотрите. – Она указала пальцем под брюхо ламы, и действительно, там свисали тестикулы самца. – А мех у него чудесный, правда?

Она засмеялась.

Боб с трудом сглотнул, не способный отвести взгляд от девушки его грез. Твоя красота, думал он. Я искал такую, как ты, по всему миру. Мечтал о тебе. Я люблю тебя. Люблю сильнее, чем любую другую женщину на всей планете. Равной тебе по прелести не существует.

И вдруг спокойно прогуливавшийся Иззи начал пританцовывать, встряхивать головой, пытаясь выскользнуть из ошейника. Иззи почувствовал в том, кто его вел, что-то неправильное, такие существа ему еще не встречались, и то, что он ощутил в этом, его встревожило.

Люси между тем разглядывала Боба, теперь уже смелее. Он казался ей знакомым – как брат или… премьер-министр. Но почему? Она была уверена, что никогда его прежде не видела. И все-таки она знала его.

Их взгляды встретились. Боб улыбнулся и едва ли не сбил этим Люси с ног, потряс ее до мозга костей. Его улыбка была широкой, проникновенной, мягкой, включавшей в себя, казалось, тысячу добавочных измерений дружелюбия – содержавшей страстное стремление, привязанность, зарождение любви, предвкушения бесчисленных человеческих жизней.

За их спинами молнии вспарывали безоблачное небо.

Никто еще не улыбался так Люси, но ей почудилось, что именно этой улыбки она и ждала всю жизнь. И улыбнулась в ответ. Сидевший под колючим кустом Экк наклонил голову набок и прикинул, не следует ли предостеречь ее, просто из любезности. Разумеется, он был верен хозяину – до определенных пределов, – однако эта девушка выглядела шагавшей прямиком в улыбчивую пасть крокодила.

– Ах, Люси, Люси, – пробормотал Боб и отпихнул локтем строптивую ламу. Иззи обиделся. И вскрикнул, издав истошный булькающий звук. Ему не нравился запах Боба, он не любил, когда его пихают локтями, в особенности когда пихает обладатель запаха, который ему не по душе. И, вскрикнув еще раз, громче и агрессивнее, откинул назад голову, чтобы плюнуть.

Что произошло следом, Люси в точности не поняла, но Иззи словно замерцал и размазался, расплылся, как изображение на экране старого телевизора. Звуки, которые он издавал, казались придушенными, он сел на гузно, глаза его одичали и выпучились. А когда Люси смогла успокоить его и обернуться, чтобы заговорить с новым знакомым, Боб куда-то сгинул.

Как