Дьеу посмотрела налево и направо, а тигрица, жмурясь, заговорила голосом Хо Тхи Тхао.

– В пяти днях пути на север есть мост, в семи днях пути на юг – паромная переправа, – сообщила она. – Это к твоему сведению.

Дьеу нервно покусывала губу.

– У меня не осталось еды, – призналась она. – Я намеревалась остановиться в деревне Нэй после того, как переправлюсь через реку.

– Да мне как-то все равно, – отозвалась тигрица, и Дьеу подавила внезапное желание подобрать с речного берега камень и с силой запустить им в круглую тигриную физиономию.

– Ты съела перевозчика? – спросила она, и тигрица открыла один глаз.

– Нет, но могла бы, если бы ты захотела. Он куда-то удрал.

– Нет, я хочу не этого. А переправиться через реку.

– Вот если бы у тебя была лодка.

– Да, если бы!

Тигрица, насколько могла, придала своей морде сочувственное выражение.

– Похоже, у меня есть как раз такая лодка, моя маленькая книжница. Почему бы тебе не попросить меня перевезти тебя через реку?

Дьеу сделала глубокий вдох.

– Пожалуйста, Хо Тхи Тхао, перевези меня через реку.

– А что ты мне за это дашь?

Дьеу сердито разложила на берегу свои скудные пожитки. Их было немного – только смена одежды, какие-то вышитые тряпичные туфли и несколько книг, которые ей с трудом удалось спасти от тех, кому задолжала ее семья.

Тигрица вышла на берег, внимательно оглядела все эти вещи, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Равнодушно понюхала книги и одежду и наконец покачала головой.

– Так у тебя нет ничего ценного?

– Есть, конечно, – возразила Дьеу. – Смотри, вот это «Песни вечной скорби», стихи, которые поэт Люй Би писал, когда его жена сошла в могилу, опередив его.

Она выдержала паузу.

– Если хочешь, я почитаю их тебе. Если этого хватит в уплату за то, что ты перевезешь меня через реку.

– Хм… Дай-ка попробовать их на вкус, и если они хороши, я разрешу тебе дочитать остальное. А потом буду править этой лодкой и перевезу тебя в ней через реку.

Немного удивленная такой удачей, Дьеу села у реки и раскрыла тонкий томик на коленях. Первую главу она пропустила, потому что в ней не содержалось ничего, кроме восхвалений императора тех времен, первые несколько страниц второй главы пролистала, потому что на них было лишь описание земли мертвых – прекрасное на свой лад, но отнюдь не заманчивое.

– Так ты и вошла в мой дом на мягких лапках, котенком в середине зимы, под шепот твоих черных кос, обметающих твои каблучки, и так же втихомолку завладела моим сердцем. Почему же с таким страшным шумом ты вырвалась из моих рук и удалилась – под громогласно трубящие горны, под рокот барабанов? В нашем доме мы всегда хранили сладчайшее молчание, его нарушало лишь падение катушки алых ниток или тихий возглас, сорвавшийся с твоих губ ранним утром. А теперь твоя кончина грохочет, словно гром, и балки дома трясутся со всей силой пространства, брошенного тобой.

Это были любимые строки Дьеу, она боялась поднять взгляд и увидеть, какое впечатление они произвели на тигрицу. Когда показываешь другим что-то горячо любимое, невыносимо больно обнаружить, что у объекта твоей любви могут быть недостатки.

Но тигрица кивала головой, на ее круглой морде застыло выражение величайшей сосредоточенности.

– Да, это хорошо. Прочитай мне все, а потом еще раз, и я перевезу тебя через реку.

– Я не говорила, что прочитаю дважды, – пробормотала Дьеу, но еле слышно, потому что читать она умела и любила. – Хочешь, чтобы я прочитала все целиком или только…

Тигрица издала утробное рычание, ее глаза приобрели твердость камня – яшмы или сердолика, в ярком блеске которых нет ничего живого.

– Я хочу услышать все, – настойчиво заявила она, – притом дважды.

– Хорошо, – сказала Дьеу, открыла книгу с самого начала и прочитала ее дважды, а тигрица внимательно слушала. Во время второго чтения тигрица повторяла слова вместе с Дьеу, почти не ошибаясь, а потом сама прочла стихи по памяти так безупречно, словно смотрела в книгу.

– Ладно, – наконец произнесла она. – Садись в лодку, и я перевезу тебя через реку.

Тии сделали паузу.

– Как вам эта часть? – спросили они, и тигры ненадолго задумались. По крайней мере задумались Синь Лоан и Синь Кам. Синь Хоа, вероятно, спала, хотя теперь Тии не поручились бы за это.

– Хорошо, – оценила Синь Кам. – В целом так мы об этом и рассказываем. Но почему Хо Тхи Тхао не съела перевозчика? Это ведь гораздо лучше, чем просто прогнать его.

– Потому что люди не считают хорошими те истории, где их поедают совершенно незаслуженно и как попало, – слегка удивив Тии, объяснила Синь Лоан. – А они, полагаю, рассказывают эту историю преимущественно людям.

– И все равно из наших уст она звучала бы иначе, – не открывая глаз, вмешалась Синь Хоа.

– Как же она бы тогда звучала? – вдруг послышался голос Сыюй.

Тии удивленно взглянули на нее. Дозорная наконец-то слегка успокоилась и переводила взгляд с Тии на тигриц и обратно, словно сомневаясь, стоит ли верить какому-либо из рассказов, и если да, то какому.

Синь Лоан зевнула и передернула полными плечами.

– Существенная разница в том, что Хо Тхи Тхао съела книгу после того, как прослушала ее дважды.

Однажды Тии довелось совершенно неподвижно сидеть на кладбище округа Уэ, притворяясь молодым призраком, чтобы послушать истории, которые мертвецы рассказывали друг другу, вставая из могил на праздник Розовой Луны. Если бы служителя разоблачили, их разорвали бы пополам, но случись им услышать от мертвецов то же, что они услышали сейчас, скорее всего, они не сдержались бы точно так же, как и теперь. Тии в ужасе ахнули и уставились на тигрицу во все глаза.

– Да зачем же ей это понадобилось? – выпалили Тии и тут же прикрыли рот ладонью, густо покраснев.

Синь Лоан улыбнулась торжествующе, будто подловила на чем-то Тии. В сущности, так и было. В Поющих Холмах Тии годами оттачивали искусство сохранять бесстрастное выражение лица и позу внимательного слушателя, а невольным возгласам и неучтивым взглядам в упор были подвержены лишь очень юные служители.

– Вот и книжница Дьеу задала тот же вопрос, – сказала Синь Лоан. – Слушай.