Шрифт:
Закладка:
И во всем виноват герцог! Во всем виноват только он! Если бы он не оказался тем незнакомцем, который поцеловал ее у озера, который заставил ее выйти из себя и даже попытаться влепить ему пощечину, который поцеловал ее во второй раз у камина в Торнхейвене…
Если бы он не оказался тем незнакомцем, никаких проблем не было бы. Она приняла бы его предложение не задумываясь.
«Проблема не в нем. А в тебе».
Уиллоу знала, что отец не спускает с нее взгляда. Но как она может объяснить ему, в чем проблема? Разве она может признаться, что боится находиться в обществе герцога, потому что тут же забывает обо всем на свете? Что достаточно его прикосновения или взгляда, чтобы ее охватили гнев и непреодолимый голод природы, которого ей понять не дано?
Да, все именно так. Она боится не самого герцога, а его воздействия на нее. Потому что он сразу напоминает ей о той, какой она была когда-то — необузданной и несдержанной, полностью во власти эмоций. Она была требовательной и неуправляемой, прямо-таки ураганом ярости, который однажды закончился тем, что отец с инсультом рухнул перед ней на пол.
У нее нет ни малейшего желания снова стать той девочкой.
— Все не так просто, папа, — ровным голосом сказала Уиллоу.
— Все просто, — возразил отец. — Хотя бы раз в жизни будь логичной. Эти деньги помогут мне быть более независимым, и ты будешь делать что пожелаешь. Не понимаю, как ты могла даже сомневаться.
Нет, он не понимает и вряд ли поймет. Для отца логика — это все, а поддаваться эмоциям — это преступление. По его мнению, эмоциям вообще нельзя доверять. Уиллоу знала, что у него есть все основания так думать. Он страстно любил ее мать, и ее смерть опустошила его. Для него единственным способом ослабить боль было полностью закрыть свое сердце.
Что он и сделал.
Однако он все же прав. Отказаться от денег, которые обеспечили бы им более высокий уровень жизни, просто из-за того, как герцог действует на нее, было нелепостью. Она не должна была руководствоваться своими эмоциями, она вообще не должна была замечать их!
Уиллоу вытерла ладони о джинсы.
— Папа, он хочет сына, — сказала она. — Ты слышал об этом, да?
Кларенс пожал плечами.
— Так роди ему. В чем тут проблема? Люди тысячелетиями занимались этим. И будет лучше, если ты родишь ему сына побыстрее, пока ты молода и можешь сделать карьеру.
Безразличие, с которым он это произнес, сильно задело Уиллоу. Она ему не нужна, он не раз говорил это ей. Он согласился на ее рождение только потому, что ее мать хотела ребенка, а он любил жену. Сам же он ребенка не хотел.
А ведь с ней происходит то же самое! Она не хочет детей, имея собственный опыт взросления, и вряд ли из нее получится хорошая мать. К тому же герцог сказал, что ребенок будет жить с ним, так что ей не придется заниматься его воспитанием.
«История повторится».
Уиллоу ощутила в горле комок. Нет, история не повторится. Герцог сказал, что она сможет общаться с ребенком, если захочет. Он богат. Ребенок будет расти в роскоши, перед ним откроются все возможности. Герцог станет для него надежным отцом. А она слишком нестабильна и эмоциональна, чтобы быть хорошей матерью.
«Но сможет ли он подарить ребенку любовь?»
Хороший вопрос. Герцог явно не склонен заводить семью. Так какова же альтернатива? Если она не выйдет за герцога, отец зачахнет в этом доме, потому, что он будет лишен возможности делать то, что ему хочется, из-за того, что дом просто не приспособлен для этого. Потому, что она физически слишком слаба, чтобы обеспечить ему надлежащую поддержку. Кроме того, ее ждет постоянная борьба за деньги — ведь ее зарплаты в кафе едва хватает для оплаты счетов…
«Если ты этого не сделаешь, отец съест тебя».
Она и так разрушила свою жизнь, размышляла Уиллоу, не пора ли остановиться?
— А что, если… я захочу остаться в жизни ребенка? — вдруг произнесла она вслух, сама не желая этого.
Отец поднял дрожащую руку. Когда-то его руки были уверенными и надежными, способными сшивать крохотные артерии. Сейчас он с трудом держал чашку.
— Не захочешь, — твердо заявил он. — С детьми трудно.
Вероятно, сегодня у отца руки тряслись сильнее, чем обычно. Он взял чашку, поднес ее ко рту, сделал глоток, но потом, ставя ее на место, промахнулся мимо блюдца и разлил чай.
Уиллоу бросилась на кухню, схватила тряпку и стала вытирать лужи. Отец реагировал на это гробовым молчанием. Жесткий и несгибаемый, он был полон холодного гнева. Девушке казалось, что своим острым взглядом он протыкает ее насквозь. Она отлично знала, кого он обвиняет в том, что пролил чай. Отнюдь не свою дрожащую руку.
Ведь именно она стала причиной того, что он лишился карьеры, здоровья и независимости.
Она и ее злость.
«Ты не можешь отказать герцогу. Не можешь, если не хочешь оставить отца в таком состоянии».
Это так. Им срочно нужны деньги. Отец нуждается в лучшем уходе, и если она является причиной того, что он прикован к этому креслу, а его карьера — да и вся жизнь — лежит в руинах, значит, будет логично, если она все исправит.
Но она не отдаст герцогу все. Она прочертит линии, чтобы защитить себя.
Она выйдет за него, но не станет спать с ним. Она родит ему ребенка, но зачатие произойдет через медицинскую процедуру. Отец наверняка сочтет ее доводы глупыми, но ведь не отцу рожать ребенка. А ей. И она может талдычить себе, что герцог никак не действует на нее, что она сильнее своего влечения к нему, однако она отлично понимает, что все это ложь. Поэтому к ситуации нужно отнестись с умом и все искушения засунуть куда-нибудь подальше, пока они не расцвели пышным цветом.
Герцог, конечно же, будет спорить, продолжала размышлять Уиллоу. Он из тех, кто привык добиваться своего, и поэтому он запросто найдет другую женщину, которая согласится лечь в его постель. И тогда надобность в ней отпадет.
Она отнесла тряпку на кухню и вернулась.
— Ты прав, — сказала она. — Я соглашусь на это. Я выйду за него.
Лицо отца чуть-чуть
