Гермиона выдохнула, вдруг понимая, что не дышит уже давно, и вздохнула с облегчением. Она действительно не верила, что он убил Нарциссу… эта мысль пришла ей в голову совершенно мимолетно и только сейчас.

— Конечно, я так не думала, — тут же ответила она, зная, что лжет.

— А скажите мне, неужели вы и счастливчик мистер Уизли никогда не спорите? — каким-то странным тоном произнес он, поражая Гермиону этим вопросом.

— Ч-что? — глупо спросила она, совершенно не готовая к этому.

«Интересно, почему Люциус назвал Рона счастливчиком? И сказал мне это таким тоном? Может, потому, что имя Уизли все еще уважается в волшебном сообществе? Или потому что Рон все эти годы был лучшим другом Гарри?»

Она не могла представить себе никакой другой причины, по которой Люциус мог бы… что? Завидовать?! Завидовать… Рону?

«Или он сказал так, будучи убежденным, что это мне несказанно повезло в браке с Рональдом, мне, грязнокровке, удостоенной чести выйти замуж за чистокровного волшебника?» — эта мысль разозлила Гермиону больше, чем она хотела бы признать. Если б он только знал о поведении мистера Вечное Превосходство, он бы не посмел завидовать их браку.

Разъяренная, она резко встала и направилась к двери, не желая лакировать воском поэтичности свои воспоминания о замечательном Рональде Уизли. Испуганный ее внезапным уходом, Люциус поднялся, чтобы следовать за ней.

— Прошу прощения, что влезла в ваши отношения с женой, я расскажу Гарри о том, что произошло.

Поспешно протараторила Гермиона, открыв дверь спальни, и продолжила, добавляя так же быстро:

— И не стоит волноваться, мистер Малфой, больше вам не придется принимать мое гостеприимство и отдавать мне потом долг жизни, — Гермиона поспешила по коридору, не желая ничего, кроме как убежать до того, как он увидит ее злые слезы. Она сбежала вниз по лестнице и уже собиралась открыть дверь, когда почувствовала на своей руке прикосновение и услышала почти умоляющий голос:

— Подождите же, миссис Уиз… Гермиона, постойте, пожалуйста… — тихая просьба Люциуса словно бы отрезвила ее, и Гермиона повернулась к нему лицом, ожидая услышать, что же именно он хотел сказать ей.

— Кажется, я как-то обидел и разозлил вас, — теперь его голос напомнил ей испуганное чем-то животное, пытающееся успокоиться. — Уверяю вас, это было совершенно непреднамеренно, я действительно благодарен вам за все, что вы сделали для меня, — продолжил он более твердо, — я соберу свои вещи и, как говорится, свалю из вашего дома уже к утру, если таково ваше желание. Ни в коем случае не хочу навязывать вам свое присутствие, — Люциус снова стал спокойным, но по-прежнему казался грустным и страшно опустошенным. А когда закончил, Гермиона вдруг обнаружила, что гнев ее утихает, и поняла, что уже в который раз сделала неверные выводы.

Почувствовав себя невероятно глупо, она попыталась исправить ситуацию.

— Нет, Люциус, простите меня и вы. Боюсь, что это я повела себя чрезмерно эмоционально, когда только пришла сюда, а потом сразу сделала неправильные выводы, когда вы спросили о Роне, — Гермиона снова спешила, прежде чем он мог бы ее прервать, в действительности отчаянно желая попасть наконец домой и забыть все, что случилось сегодня. — Помните, вы все еще в опасности, независимо от того, находится здесь ваша жена или нет, поэтому оставайтесь столько, сколько понадобится. И, как говорится, мой дом — ваш дом… — она слабо улыбнулась, чтобы показать, что больше не злится, и уже повернулась, чтобы уйти, добавляя на самом выходе из двери: — Пожалуйста, свяжитесь со мной, если вам что-нибудь понадобится, а я дам вам знать, если мы найдем Нарциссу или узнаем о ней хоть что-то. Спокойной ночи, Люциус, — и, желая поскорее уйти, Гермиона аппарировала прямо с порога, не особо заботясь, что ее могут увидеть.

А Малфой тоскливо наблюдал, как она исчезает из виду, и осознавал, что сегодня снова чем-то обидел эту необыкновенную женщину, казавшуюся ему теперь воплощением доброты и человеколюбия. Она, которую когда-то он считал недостойной быть пылью под его ногами, в итоге открыла ему свой дом… а он, тупой идиот, умудрился снова ее чем-то обидеть.

«Черт… я не заслуживаю ее доброты, не заслуживаю ее прощения, я вообще… ничем не заслуживаю… ее появления в своей жизни», — он вдруг поймал себя на мысли, что почему-то страстно жаждет всего этого. Люциус еще долго стоял в прихожей, глядя на то место, откуда она в последний раз обратилась к нему, и чувствовал, как душой снова овладевает кромешная тьма, с отчаянием понимая, что заснуть ему снова не удастся…

Глава 6

На следующее утро Гермиона ушла из дома пораньше, чтобы успеть поговорить с Гарри до начала рабочего дня. Ее беспокоило, где сейчас Нарцисса и не оказалась ли та в опасности.

По возвращении прошлым вечером домой уснуть она не могла еще долго, сознание невольно переполняли тревожащие образы Люциуса Малфоя. Мало того, что она чувствовала себя невероятно глупо из-за необъяснимо агрессивной вспышки его слов, а уж реакция на его наготу была совершенно не в характере Гермионы. Во всяком случае, так ей казалось…

Нет, конечно, она не раз видела голых мужчин… ну, пусть и случайно. Однажды, несколько лет назад, она наткнулась на выходящего из душа дома на площади Гримо Гарри, а как-то раз ей на глаза попался в Норе совершенно обнаженный Джордж, когда она неожиданно пришла домой пораньше. Но… ни один из них не вызвал у нее этих странных волнующих ощущений, что всю ночь обуревали ее после того, как натолкнулась на обнаженного Малфоя.

«Мерлин, неужели я настолько оголодала, что уже вид любого обнаженного мужчины приводит меня в состояние полной готовности? Хотя, Люциус Малфой по всеобщему признанию всегда считался очень привлекательным мужчиной. И, увидев его голым, теперь я и сама могу подтвердить, что у него удивительно сильное мускулистое тело, шикарная задница и очень… хм, впечатляющие размеры… мужской плоти.

Ох, Мерлин, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, только не говорите, что меня вдруг охватило вожделение по отношению к бывшему Пожирателю смерти ЛюциусучертбыеговзялМалфою!» — Гермиона негромко застонала, пытаясь отогнать предательские мысли. В конце концов, она была замужем, а приличные замужние женщины должны были жаждать только своих мужей, а не каких-то чужих, правда же? Жаль, я не могу никого спросить… Например, Молли или Джинни. И сама чуть было вслух не засмеялась, представив