Воспользовавшись туалетом, я распахнула крошечные занавески, чтобы выглянуть в окно. Из окна был виден только голубой океан. Мы двигались с большой скоростью.

Я вздрогнула.

Я не умела плавать. Когда мне было шесть лет, я сорвалась с лодки в озеро Онтарио без плавательных средств. Я до сих пор помню ужас от того, что погрузилась под воду, от того, что не могла дышать. Смертельные когти обхватили мои лодыжки и тянули, практически успокаивая, говоря мне, что нужно расслабиться, что все будет хорошо, если я просто сдамся. Воздуха в легких не хватало, вода была слишком мутной, чтобы что-то разглядеть, и я знала, что умру.

Позже я узнала, что наша няня прыгнула в воду, чтобы спасти меня, но я ничего этого не помню. Это был последний раз, когда я заходила в воду глубже, чем в джакузи. После этого я отказалась учиться плавать.

Океан или нет, но нужно было провести расследование. Всякий, кто привел меня на эту лодку, должен был мне все объяснить.

Как только я вышла из ванной, я поняла, что я не одна. Воздух в маленькой каюте был словно заряжен электричеством, темным и опасным.

Я вцепилась в стену, чтобы устоять, и в этот момент он шагнул вперед.

Он преобразился после ресторана, теперь на нем были темные джинсы и белая рубашка на пуговицах. Его волосы были зачесаны назад, словно он только что принял душ. В выражении его лица не было ни заботы, ни приветствия. От его взгляда у меня по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Все же я не позволила ему запугать себя. Я была Джией, чертовой Манчини. Никакой компьютерный миллиардер не мог меня напугать.

— Какого черта? ― пробурчала я. — Мне нужна больница, а не круиз по Средиземному морю.

Его рот искривился, когда он подошел ближе.

— Ты не в том положении, чтобы вступать со мной в переговоры, Джиа Манчини.

Сердце бешено колотилось в груди, мышцы застыли на месте.

Манчини? Я совершенно точно не делилась с ним этой информацией.

— Это не мое имя, ― солгала я.

— Ты — Джанна Манчини, дочь Роберто Манчини и сестра Франчески Раваццани. Ты выросла в Торонто, посещала там два года университет, а затем приехала в Милан на стажировку к Доменико.

После паузы он поднял одну надменную бровь.

— Мне продолжать?

Нет, в продолжение не было необходимости. Он действительно знал слишком много. В то время как мой поврежденный мозг с трудом справлялся со своими обязанностями, ногти впились в деревянный дверной косяк. Это было плохо. Очень плохо.

— Откуда ты все это знаешь?

— Неужели у тебя нет ни малейшего понятия? ― Он переместился на кровать и сел на матрас, затем откинулся назад, опираясь на локоть. Меня это не обмануло. Это было похоже на льва, отдыхающего на равнине — прямо перед тем, как он пожирает антилопу. — А я-то думал, что ты умная.

Его ненависть во взгляде испугала меня, и я не была в восторге от того, как он привлек внимание к кровати. Я оставалась совершенно неподвижной.

За исключением рта, который, видимо, не отличался способностью к самосохранению.

— Слушай, ясно, что у тебя какие-то разногласия с моим отцом. Но тебе, наверное, лучше отпустить меня, чтобы все не превратилось в гадость.

— Моя проблема, ― он насмешливо сплюнул, как будто это слово оскорбило его, ― не в твоем отце. Я надеюсь, что это будет очень, очень некрасиво.

Страх пронзил мое горло, как отравленная стрела.

— Если не с моим отцом, то с кем?

— Твой шурин.

— Фаусто? ― Муженек моей сестры был одним из лидеров Ндрангеты, самой опасной мафии в мире. Несомненно, за эти годы у него появилось много врагов. До того как она вышла замуж за Фаусто, моя сестра даже была похищена одним из них.

Выражение лица Энцо потемнело, его рот сжался в сердитую белую линию.

— Теперь ты понимаешь, по какой причине я тебя не отпущу.

Там было что-то, была какая-то связь, до которой просто невозможно было дотянуться.

Я хотела бы, чтобы моя голова не болела так сильно. В этом случае все имело бы смысл — похищение, враги Фаусто. Неприязнь Энцо ко мне.

О, блядь.

Я перевела взгляд на него, и осознание пришло. Как я могла быть такой глупой?

— Нет, ― прошептала я, качая головой. — Нет, такого не может быть.

— А. Наконец-то ты понимаешь, да?

— Ты Энцо Д'Агостино. ― Я отшатнулась, хотя отступать было некуда. — Ты чуть не убил мою сестру.

Он щелкнул пальцами в небрежном итальянском жесте.

— Я едва дотронулся до нее. Ей не угрожала реальная опасность от меня.

Я потерла лоб. Энцо Д'Агостино был инвестором Доменико. Он разыскал меня и убедил выпить с ним, а затем похитил.

— Значит, взрыв в ресторане — это ты спланировал?

— Было непросто достать такое огромное количество взрывчатки в столь короткий срок.

— Ты должен чувствовать удовлетворение.

Я пошатнулась на ногах, в моей голове плавала вся эта ужасающая информация. Он убил сегодня людей в том ресторане. Я не подсчитывала количество жертв, но невозможно, чтобы все выжили. И он убил их только для того, чтобы похитить меня.

— Ты гребаный психопат.

В комнате словно температура упала на пятьдесят градусов, поскольку его тело стало очень неподвижным.

— Я был бы поосторожнее с именами, которыми ты меня называешь. Я могу все затруднить для тебя, Джиа.

— Но это не так, поскольку если бы ты хотел моей смерти, то давно бы уже убил меня. Так чего же ты хочешь от меня?

Он медленно поднимается с кровати и подходит к тому месту, где я стояла, и мой страх усиливается с каждым его шагом. Его брови были угрожающе опущены, а злобный взгляд остановился на мне. Разумен ли он? Возможно ли с ним договориться? Я понятия не имела, но я собиралась драться как проклятая, если он попытается причинить мне вред. Я распрямилась и уперлась ногами.

Он не посчитает меня легкой мишенью, больше не посчитает.

Подняв подбородок, я ждала, когда он окажется на расстоянии вытянутой руки. Он не останавливался, приближаясь ко мне, как будто мы были любовниками. Он оказался так близко, что можно было ощутить тепло, исходящее от него, и почувствовать свежий запах его шампуня или мыла.

Сочетание чайного дерева, мускуса и чистого безумия. Я сдерживала дыхание и отчаянно старалась не двигаться, словно он был диким зверем, который мог напасть в любой момент.

Он приблизил свой рот к моему уху и