ситуацией. А дело было так. В гинекологическое отделение нашего роддома поступила пациентка с задержкой менструаций и небольшим кровотечением. Ей выполнили УЗИ, нашли в полости матки плодное яйцо, назначили сохраняющую терапию. Через пару дней у нее появились сильные боли внизу живота. После дополнительного обследования консилиум решил делать операцию, во время которой обнаружили разорванную правую маточную трубу. При гистологическом исследовании оказалось, что в ней тоже была беременность, внематочная, и ко всему прочему рак.

Эта женщина благодаря командной работе врачей разного профиля доносила беременность до положенного срока. Все закончилось успешно. Было выполнено кесарево сечение, на свет появился живой и здоровый ребенок.

Мечты пациентов осуществляют профессионалы!

— Сережа, успел обезболить девушек в родильном зале? — уточнила я.

— Да. Все остались довольны.

— Тогда помогай нам сейчас.

Мы с Игорем Петровичем помыли руки, собрали инструменты, вошли в живот.

На мониторе была видна желтовато-белая вязкая жидкость, которая расплылась по малому тазу и среди петель кишечника. Вскрывшаяся киста яичника представляла собой кратер, из которого торчали волосы и еще что-то. Я взяла зажимы и стала разбирать содержимое. Дальше все было, как в фильме ужасов. С самого дна образования я вытащила крошечную челюсть с тремя зубами. У девушки, страдающей анорексией! Если бы кто рассказал такое, не поверила бы ни за что.

Операция шла к концу, когда Парамонов поинтересовался:

— Ирина Павловна, где вы учились эндоскопии?

— По правде говоря, у меня получился этакий экспресс-курс. Я проработала тогда в гинекологическом отделении несколько месяцев, ходила на лапароскопии в основном ассистентом, самостоятельно выполнила только одну стерилизацию. И все. Доктор, который меня этому начал учить, ушел на повышение в другую клинику. Такие операции стало делать некому. Однажды главный врач вызвала меня к себе и сказала: «Теперь это твоя головная боль. И не возражай».

— И что?

— Я ночи напролет читала книги, изучала картинки и просматривала видео, бесконечно проматывала в голове ход операций, а в нужный час справилась с задачей. Потом медленно шла от простого к сложному.

— А что насчет осложнений? Были?

— Пару все-таки случилось. Нетяжелые и с хорошим исходом. Должна сказать, что такое самообучение дает жизнь уникальным хирургическим «фишкам». Когда спросить не у кого, ты начинаешь импровизировать. В разумных пределах, конечно.

— Жестко, считаю, с вами тогда Наталья Ивановна поступила. Прямо в костер бросила, а вы, как феникс, возродились.

— Вот так главный врач воспитывает характер у подчиненных. От нее я в основном слышала три посыла в свою сторону. Поначалу, еще пока была неопытным специалистом, она говорила: «Жизнь научит». Затем: «Понимаю, что ты не остановишься». А позже, когда я через пни и колоды, то падая, то вставая, достигла определенных рубежей: «Делай все, что считаешь нужным, я тебе доверяю». Но и я тоже не белый пушистый зайчик. Знаешь историю про трудоустройство Шевцовой?

— Что-то припоминаю. Вы, кажется, заставили ее выучить наизусть клинические протоколы.

— Не совсем. Она это сделала сама. Добровольно. Я тогда заменяла Наталью Ивановну, а Шевцова пришла устраиваться на работу. Вывалила на стол все свои дипломы и бумажки о прохождении курсов, мол, смотрите, какая я образованная. Хорошо, думаю, сейчас проверю, как усвоила. Все знают, что характеристики и рекомендательные слова для меня не имеют абсолютного значения. «Первая помощь при эклампсии, пожалуйста, что делаем, кого зовем?» — задала вопрос я. Ответ был откровенно слабый. — «Возмещение кровопотери при массивном кровотечении?» И тут получилось не очень. Тогда я сказала: «Даю вам время на освоение протоколов, учите их столько, сколько потребуется — неделю, месяц, год. Как только почувствуете уверенность в знаниях — приходите».

— И что, вернулась? — Любимцев оторвался от монитора наркозного аппарата и съязвил. — Я бы к тебе больше не рискнул заявиться.

— Да, через две недели. И блестяще ответила на все вопросы. Стало понятно, какой она настойчивый человек.

— Кстати, помню, как много вы дежурили, — участливо произнес Парамонов.

— Что было, то было… А дважды я умудрилась отдежурить по четыре дня подряд. Представляешь? В восемь тридцать пятиминутка, потом домой, пару часов сна, подъем, душ и снова на работу к шестнадцати тридцати. Вечер, ночь на дежурстве, снова в восемь тридцать пятиминутка, снова домой и так по кругу четыре дежурства.

— Тоже в своем роде испытание на выносливость.

— Окружающие говорили про самоуничтожение.

— Зачем вам это все было нужно? Денежный вопрос?

— Нет, деньги это не моя тема. Мною может двигать только чистый интерес. Когда я чем-то увлечена, не могу остановиться. Правда, недосыпание из-за дежурств подводило меня с завидной регулярностью. Один раз я проехала на красный свет. В другой раз неудачно с поворота вывернула на встречную полосу, и там не медведи ехали на велосипеде, а настоящие брутальные автомобилисты, у которых глаза вылезли на лоб, когда увидели меня. Однажды задремала за рулем во дворе дома. Было дело, вставила не тот ключ в замочную скважину и сломала его. Вместо того чтобы отдыхать, пару часов ждала слесаря. А еще как-то не закрыла дверь квартиры, а проснувшись, увидела, что дверь качает сквозняком. В театре заснула на спектакле и очнулась только от аплодисментов зрителей в конце первого акта. Муж, глядя на это, буркнул, что опасается моего храпа во время второго акта, и мы пошли домой. Помню и такое. Я оказалась на грани жизни и смерти. В доме на лестничной площадке начался сильный пожар, загорелся распределительный щит. Я в это время прорабатывала подсознание в состоянии глубокого сна и не слышала ни воя сирены пожарной машины, ни стука пожарных в дверь. Не знаю точно, что все же разбудило меня, но, открыв глаза, я увидела густую черную дымовую завесу. Сообразила, что нужно выскочить на балкон. Там-то меня и заметили, спасли.

Тогда у нас было более тридцати родов за сутки, не то что сейчас. Это учило делать кесарево сечение за пятнадцать минут, с невероятной скоростью зашивать разрывы, строчить истории, записывая предложения одной кривой, и познавать оттенки изнеможения. В тот период я настолько выпала из жизни, что однажды не смогла припомнить, сколько мне лет. Кстати, после этого я стала избегать ночных перелетов и ночных переездов, понимая, как легко ошибается невыспавшийся человек.

— Помните доктора Авдеева? Он после очередного безумного дежурства заснул стоя во время обхода и рухнул на кровать, благо та не была занятой пациенткой, да и он не травмировался! А как молодой специалист Малиновская от изнурения забылась сном лицом в стол, а потом полдня ходила с поперечной отметиной на лбу и щеке? — увлекся воспоминаниями Парамонов.

— Конечно, помню. Такой парадокс получается: акушеры жертвуют своим