— Cazzata. (Чушь) Если бы я стал на колени, ты бы разделся... — желая доказать, что он лжец, я медленно облизал губы.

— Vaffanculo! (Пошел ты!) — нахмурив брови, он направился к двери и распахнул ее. — Держись от меня подальше, Алессио. Или в следующий раз я не промахнусь.

Он захлопнул за собой дверь, и я остался один, на моем лице появился намек на ухмылку.

Глава 5

Джулио

Мне нужно было больше оружия.

В предрассветной мгле я уставился на припасы, разложенные на столе в столовой. Три старых пистолета, четыре коробки патронов и большой охотничий нож. Этого было недостаточно для того, чтобы расправиться с Риччи.

После нашей вчерашней встречи в его комнате я попытался купить билет на паром, чтобы покинуть остров. Но никто из рыбаков не захотел со мной связываться. Они отмахивались от меня с испуганным выражением лица, как будто я проклят или что-то в этом роде.

Очевидно, Алессио угрожал им всем, чтобы удержать меня в Каннах.

В ту ночь я почти не мог спать. Я был уверен, что Алессио придет за мной посреди ночи. Но он так и не пришел. Алессио нигде не было видно, и ночь прошла спокойно.

Поэтому сегодня я принял решение. Я больше не член «Ндрангеты», но я по-прежнему сын своего отца. Я - Раваццани, с детства видевший кровь и смерть. Мы выжили и принадлежим к роду королей, родившихся на засушливой земле Сидерно.

Я не буду сидеть и ждать, пока Алессио пристрелит меня.

Больше никакой поэзии, никаких овец. Пора переходить в наступление.

Алессио думал, что заманил меня в ловушку. Но верно было и обратное. Если я не смогу найти выход с этого острова, то и он не сможет.

И только один из нас выживет.

«Быть убитым наследником Раваццани — это большая честь, разве нет?»

Алессио скоро узнает, потому что я не умру в глуши, на этом холодном отдаленном острове, вдали от своей семьи.

Я скучал по ним; четыре года назад я бросил всех в своей прежней жизни, чтобы защитить их. С тех пор я никогда не задерживался на одном месте достаточно долго, чтобы завести новых друзей.

Я потер грудь, желая избавиться от пустоты, которая почти всегда была там. Так не должно было быть.

Когда я ушел из мафии, я решил, что у нас с Паоло будет самая лучшая совместная жизнь. Ужины, поездки, потом свадьба и ребенок или два. Я никогда не думал, что он погибнет из-за меня... Я никогда не думал, что окажусь в бегах.

Но у меня не было времени на сожаления, я должен был убить Риччи, вернуться в Европу и найти убийц Паоло. Когда они будут мертвы, я смогу приехать в Сидерно, и не только на день или два. Я смог бы навестить свою семью на несколько недель, может быть, даже на месяц.

Я хотел этого. Нет, мне это было необходимо.

Последняя поездка была слишком короткой. В марте Рафу исполнилось три года, и я поехал домой на праздник, но я не пробыл там и сорока восьми часов.

Я проверил свои часы. Сейчас было пять часов, но в Сидерно был час ночи. Может, позвонить? Без сомнения, ее мучило беспокойство после того, как она так долго не слышала обо мне, и я знал, что она уже проснулась.

Была и другая причина для звонка. Гораздо более мрачная причина. Если Алессио повезет и ему удастся убить меня, я хотел услышать ее голос еще хоть раз.

Я взял один из телефонов, которые купил перед приездом в Канну. Он был уже заряжен, поэтому я быстро набрал номер.

— Pronto, — сказал хрипловатый голос.

— Зия, это я.

Моя двоюродная бабушка, которая больше походила на мою бабушку, удивилась.

— Это действительно ты? О, ometto. (маленький человек) Они сказали...

Она не закончила, ее голос надломился, и чувство вины застряло у меня под ребрами, как пуля. С тех пор как я себя помню, она была единственной, кто называл меня «маленький человек». Проглотив комок в горле, я сказал:

— Va bene, va bene. (Все хорошо.) Я в порядке.

Она начала читать молитву на латыни, и я подождал, пока она закончит. Зия была очень религиозной, набожной католичкой. Я подозревал, что ей приходится молиться усерднее из-за родства с Фаусто. Когда она затихла, я услышал, как она шмыгает носом.

— Не плачь, — сказал я. — Ты испортишь макияж.

— Макияж, — она издала пренебрежительный звук. — Ты же знаешь, я никогда не утруждаю себя.

Да, я в курсе. Она сказала, что Бог создал ее такой, и почему она должна выглядеть похожей на кого-то другого?

— Come stai?(Как поживаешь?)

— Беспокоюсь. Я каждый день беспокоюсь о тебе, так усердно молилась. Знала, что ты не умер. Я бы почувствовала это, так ведь?

— Perdonami(прости меня), но я не мог позвонить, это было небезопасно.

— Твой отец, он тоже был вне себя от беспокойства. Когда ты исчез, ma dai (да ладно)…Он чуть ли не сел на самолет в Грецию.

Неудивительно, ведь Фаусто все еще следит за каждым моим шагом. Или следил, пока я не скрылся из виду здесь, в Канне.

— Я рад, что кто-то остановил его.

— Его жена. Но он был очень недоволен, очень переживал. Ему будет легче узнать, что ты жив.

Я не хотел, чтобы отец вмешивался. У него было двое маленьких детей, а Фрэнки была беременна третьим. Лучше бы он остался в Сидерно.

Я сам могу справиться с одним убийцей - даже если он, по слухам, лучший. Я бы перехитрил Алессио, обыграл его в его же игру.

— Ты не должна ему говорить или Фрэнки, если уж на то пошло. Это должно остаться, между нами, Зия, — ответил я.

Она долго не отвечала, потом вздохнула.

— Почему ты держишь это в секрете от людей, которые любят тебя больше всего, Ometto?

— Это небезопасно, а я не хочу никого подвергать опасности, — я решил сменить тему. — Как малыши? Как Фрэнки?

Зия начала рассказывать о моих единокровных братьях и сестрах, и мне до боли в сердце не хватало