— Блин! Не сработало! Может, ты перепутала чего, а? Давай, еще раз попробуем! — нервно заскрипел голос, переходя на шепот. — Четче повторяй, ну что ты за неумеха такая?!

Как и что можно перепутать, приофигела я, если вообще не понимаю, что сейчас происходит?

Прошло еще пару минут, пока я заново повторяла слова, обращенные к неизвестному мне Мустафаилу и к его хранителям. Холод сменился жаром. Ладони вспотели. Крупные капли пота покрыли голову и стали противно стекать вниз, на шею.

Еще немного и белая субстанция начала таять в воздухе. И что это было?

— Слушай, девка, а тебе ведь теперь труба! — задумчиво пробормотал голос. — Ты правило нарушила, охота за тобой, когда высшие из Совета узнают, начнется-а-а-а… — белое облако окончательно растворилось в воздухе, а я стояла ошарашенная, не понимая, это хорошо, что ритуал сработал или только что произошла катастрофа.

Перевела взгляд на ванну. Из нее по-прежнему торчала покоцанная нога трупа, — воспринимать его как наглядное пособие я больше не могла, — но белой субстанции я больше не видела. Голос в голове тоже исчез.

Я подошла к ванне и стала судорожно искать в кармане фонарик. Но находился только смартфон. Вот он мне сейчас не нужен. Не удержу я его в трясущихся руках. Ну где же этот кусок железки? Он же был здесь! Я точно брала его с собой!

Пальцы ходили ходуном, когда я нащупала нагревшийся от тела металл в переднем кармане джинсов. Вытаскивая, уронила его, а потом шарила в темноте по истертому полу, в попытке найти. Нашла. Подобрала уже остывший пыльный металл и, не без труда нажав на кнопку, включила. Пучок света прорезал темноту, и через пару минут, потребовавшихся, чтобы побороть страх, я направила эту жидкую полоску белого света на труп в ванне.

Седая клочковатая борода, длиннющие усы, нечёсаные волосы, сбившиеся в колтун. Резко выделяющееся высохшее ухо и заостренный нос, впалые щеки и спокойно закрытые глаза. А на тонких губах, проглядывавших сквозь усы и бороду, застыла умиротворенная улыбка.

Я была уверена — хотя во время практики, днями ранее, видела его лицо лишь мельком, — что тогда этой улыбки не было.

Мне срочно нужно было соприкоснуться с чем-то материальным — чтобы понять, весь мир сошел с ума или в нем есть еще стабильные вещи. Я вытащила из заднего кармана джинсов смартфон и ошалело уставилась на экран. Прошло больше часа с моего проникновения эту комнатенку. А казалось, минут двадцать, не больше.

Глава 8. О том, что нетрадиционное самолечение может стать первым успехом в карьере психиатра

Уже выйдя из подвала — места, которое я успела обозвать Преисподней, — в университетский коридор, я вспомнила, что не заперла дверь комнаты с ценным наглядным пособием.

Ну и фиг с ним! Не сбежит. Умом я понимала, что лучше вернуться, но тело напрочь отказывалось от такой инициативы.

Всё-таки есть элемент идиотизма в таком вот хождении глубокой ночью по темному длиннющему коридору, вздохнула я про себя, пытаясь взбодриться и унять внутреннюю дрожь. Получалось не очень, и я в который раз пожалела, что не подготовилась как следует к этой авантюре. Ведь ничего не стоило захватить что-нибудь бодрящее в маленьком термосе и пару сладких конфет.

С реальностью примирило озарение, что на столе у лаборанта Дмитрия Александровича, этакого затянутого в черную кожу гота-неформала в сапогах-утюгах и с волосами, собранными в жидкий хвост, я часто видела чашку с не менее черной жидкостью и поднимающимся от нее паром. Даже запах формалина не мог перешибить кофейный аромат, усиливавшийся по мере приближения к месту обитания этого представителя кладбищенской нечисти.

Начав по пути планировать набег на закрома Дмитрия Александровича, я пыталась сообразить, где он прячет от проверок электрический чайник. Коробок в анатомичке много, и я не могла позволить себе заглянуть в каждую: времени и так было в обрез. Без кофе тоже нельзя. Измотанному медиуму требовалась подзарядка!

Заметно повеселев от таких размышлений, я пробежала по лестнице и, миновав светлые пролеты переходов между корпусами, оказалась в требуемой части здания. Дверь, обозначенную числом восемьдесят два, нашла быстро, почти мгновенно «взломала» нужным ключом и, юркнув за нее, заперлась изнутри.

Последнее делать не следовало, но если разговор с духами и вызвал бы здоровую настороженность у случайного свидетеля, окажись он здесь, то вот поиски чайника на чужой вотчине могли быть восприняты куда хуже, чем безобидная болтовня с самой собой.

Чайник нашелся неприлично быстро: в ближайшем к розетке шкафу, в коробке рядом с наглядным пособием гидроцефалии плода. И пока я его доставала, заодно лихорадочно размышляя, где бы наполнить, увидела едва начатую бутыль с питьевой водой популярной марки. А рядом лежала стопка коробок с конфетами и печеньем. Дмитрий Александрович оказался не промах и обустроился здесь весьма комфортно.

Налив немного воды, только чтобы хватило на пару чашек, и воткнув чайник в сеть, я добралась до рабочего места лаборанта и, вяло скользнув взглядом по висевшему на виду беджу с выгоревшей фотографией и вполне читаемым именем и отчеством, выдохнула, шлепнулась на его стул и закрыла глаза. На мгновение я позволила себе отдаться усталости. Пробежка по лестнице забрала у ослабевшего организма последние остатки энергии.

Я уже начинала парить, поддерживаемая морем вязких шорохов и голосов, когда бодрый щелчок вскипевшего чайника вывел меня из транса. Вскоре в чашке весело забурлил кофе и, перекусив неожиданной добычей, я удовлетворенно перевела дух: ощущениям вернулась острота. И восприятие стало более четким, осознанным.

Ну вот, то что надо! А теперь к делу. Эксперимент сам себя не проведет.

Уверенно развалившись на стуле лаборанта, я настроилась огласить, наконец, все свои вопросы к мирозданию. И только тогда до просветленного двумя чашками кофе и горстью конфет сознания дошло — атмосфера в анатомичке изменилась. И причина этого ни разу не в моем раскулачивании Дмитрия Александровича.

Изменилось само пространство, став непривычно тревожным и надрывно-нервным.

Все помещение заполнил фоновый шум, при внимательном вслушивании оказавшийся шушуканьем целого хора голосов. По волнам страха и смятения, разлитым в воздухе, стало быстро понятно, что происходит что-то нестандартное.

Навострив уши и подключив все имеющиеся чувства, я настороженно