— Кто? Этот дряхлый короб? — Хвост приподнялся над Варварой и замер в гневной вибрации. — Он пуст. Там нет запахов. Там вымерло даже время. Нам оттуда ничего не предложат.

Варвара молча наступила на Хвост лапой. Хвост тут же завозмущался около корня. Варвара объяснила Холодильнику:

— А в стене он вопил, что ему тесно. Что негде развернуться. Что зажимают.

Хвост вырвался из-под лапы, чтобы молотить по полу. Варвара вязким движением вспрыгнула на Старую Вещь. Хвост продолжал протестовать молча. Тень, отстав от Варвары, заблудилась, побегала вдоль углов, пронзительно пожаловалась, слегка проявилась мелкими холодильничками и догнала свою кошку наверху.

Кошка, ее Хвост и их Тень воссоединились в Живое.

— Это, под нами, — Варвара вытянула одну правительственную лапу, — приятно для сидения. — Вытянула вторую, легла. — И для лежания. Оно будит нужные воспоминания.

Варвара осмотрела с Холодильника помещение, скользнув по затаившемуся человеку с равным бесстрастием.

Хвост позади вскинулся в возмущении:

— Какой в этом смысл? — Упав через край, временно завис.

Варвара подтянула свесившееся обратно в личную тень и усмехнулась:

— Я — Пракошка. И вполне способна найти себе смысл. Не всегда для смысла нужен Кот. Я в конце концов Идея. А Идея может жить без Кота, без Тени и даже без Хвоста.

— Миллион лет в стенах! — страдал Хвост. — Самоубийство!

— Мы не убиваем, — возразила Варвара. — Мы ждем. Ждем, пока стены разредятся в тени и теням вернется их рассыпанный прах.

Я не нужен, испуганно понял человек. Живое обходится без меня. И я уже не могу создать какую-нибудь пользу даже во сне. Я не искуплю их собою. И зря терпел муку Памяти. Эти, Живые из Стены, даже не смотрят в мою человеческую сторону.

Он взглянул на Стену, на которой затаилась его огромная тень, грузная и безгласная. На тени слабо мерцали незаконнорожденные подражательные полоски. Ощутив человеческий взгляд, тень дрогнула, стирая с себя чужое, и немо возвратилась в нечто.

— Можешь остаться с живыми, — разрешил он Тени.

И приготовился шагнуть из пустоты прочь.

* * *

В черно-бордовом его мусорное тело всосется прессом, и мертвое вторично умрет. Вторсырье оформят в единую среду, куб воскресят для хозяйственных этажей. Покрасят в цвет электрик. И он станет болтаться в Калейдоскопе учебным пособием, пока не ляжет гранью в чей-то блок, жилой или мертвый.

Сможет ли тогда из Стены, содержащей его бывшее, что-нибудь вышагнуть? Хотя бы Тень?

Я не гожусь даже для мусора, определил себе отсутствие смысла человек.

Он хотел отвернуться от себя. Он искал взглядом место, не причиняющее боли.

Бордовое впереди заглушилось неожиданным живым пятном. Пятно не имело правильных углов и не торопилось соскользнуть выше или ниже. Оно осторожно и ненавязчиво постучало в форточку.

Человек поверил не сразу. Маленькая фигурка ждала за чернеющим стеклом. Вращение Калейдоскопа постепенно оттягивало ее прочь.

Мальчик, понял человек.

Он выжал раму телом.

Ребенок. Мимо. Я должен успеть. Четыре минуты не дышать. Хватит одной.

На плечах у мальчика спал вокруг шеи котенок.

— Я падал, — объяснил мальчик. — Долго.

— Ты можешь говорить! — испугался человек.

— Я очень долго не мог никуда упасть. Я только стучался, а мне не открывали.

Голос ребенка был серьезен. Слова означали не знаки труда или быта, и звучали даже не на языке памяти, а означали сами себя и еще дальше и глубже. Человек слышал в них раскрытое пространство.

— У тебя хорошо, — сказал мальчик. — У тебя так много. А я, наверно, падал со шкафа. Ты теперь — папа?

Осторожно, чтобы ничего не разрушить непоправимым шевелением, НеТак кивнул.

Он не может сейчас говорить слова. Он всегда догадывался, что слова умеют внезапно убивать. Лучше потом, когда он сумеет себя разоружить. Тогда он скажет слова — про снег. Про Лошадь и Желтого Льва. Про цвет морской волны. Даже когда-нибудь про маму и Рика — потом.

Папа. Да.

У него была мама. Поэтому он теперь — папа.

* * *

Он очень бережно уложил ребенка рядом. Мальчик приткнул в свое малое тело сонного котенка. Можно было ненадолго заснуть.

Сквозь оцепенение сна НеТак видел, как, держа на отлете окаменело замерший хвост, осторожно подкралась к ним Варвара.

Значит, все-таки видит. Значит, я еще есть.

Варвара мягко прыгнула, задев хвостом лицо, хвост отдернулся от человека с ругательством, кошка осторожно прихватила у спящего котенка шкирку и исчезла в Стене.

Про Варвару тоже нужно рассказать, подумал человек и смог наконец отдохнуть.

12

— Внимание! Сообщает ИнтерИнфор! Многие люди Человечества, те, кто в данный момент не заняты в созидании Потреблений и Производства, собрались на Главной Площади Здания. Все ожидают События. Порадуемся за всех, кто сможет пронаблюдать его в естественных условиях, порадуемся за отдыхающих, облачившихся ради События в выходные респираторы и яркие защитные костюмы. Внимание! Для тех, кто по уважительным причинам не может присутствовать при Конце Света непосредственно и лично, ИнтерИнфор ведет трансляцию прямо из центра будущего События. На возвышении среди Площади заканчивается демонстрация новых моделей гермошлемов "Вечная ночь" — видимо, Событие приближается. Техники готовы врубить Репродукторы Воодушевления. Внимание!..

МЫ ЕДИНЫ — МЫ НЕПОБЕДИМЫ!

— Внимание! ИнтерИнфор! По предложению Патронажного Ока последнее слово предоставляется Небу. Внимание.

Человечество — левое плечо вперед — по команде Репродукторов Воодушевления повернулось респираторами вверх. Человечество дышит немо и плотно. Ожидает неразличимыми пятнами лиц.

Прощальная симфония вверху затихла.

Одно плечо крамольно поинтересовалось:

— Ладно, конец. Предположим. Но мусор-то — куда?

Небо невидимой тряпкой вытерлось в небывалый серый тон. Толпа потрясенно выдохнула общий стон. Серое окаменило собравшихся жутью. Однотонного Неба никто никогда не видел. Человечество затаило дыхание, готовое вскрикнуть единым криком. Занавес Неба зашевелился, и с него заскользили прежние рои мусорных контейнеров.

По лицам прошелестело разочарование.

Плечо, невзирая на всеобщий гипноз, упорно пыталось отстоять личное недоумение:

— Так что ж, все так и останется, что ли? Света не будет, ладно. А хлам? Помойку — куда денут?

Про хлам никому не интересно. Интересны растущие Стены, ставшие дальше видимых пределов. Общенародное напряжение торопит их чем-нибудь завершиться. Места запроданы задолго назад. Человечество дышит впритирку и строго по команде — у каждого внутри общий на всех регулятор. Дежурная добровольческая группа, вызвавшаяся обеспечить Концу Света идеальный порядок, уже сменилась несколькими поколениями. Выручка за места потрачена Зданием на достойное оформление. Здание себя иллюминировало. Стены, где-то невидимо сплотившись в точку, вспыхнули яркими лозунгами. Стало видно, как Город затягивает