Снова завыла сирена, но никто из рабочих даже не повернул головы. В стороне Волги стали бить зенитки.

– К мосту? – спросил Соколов, остановившись и прислушиваясь.

– Да, – ответил Кологривцев. – В последнее время немцы стали пытаться прорываться к нему и днем, но ни разу не смогли отбомбиться. Летчики наши молодцы, перехватывают их на дальних подступах, заставляют бросать бомбы в чистом поле и улепетывать. Несколько бомб, правда, падали на территории заводов, но серьезных разрушений не причинили.

– Капитан госбезопасности Попов, – представился мужчина в армейской форме с малиновыми петлицами, поднявшись со стула и крепко пожав руку Соколову. – Давайте обсудим ваше задание. Ситуация такова. – Попов достал из кармана пачку «Казбека», вытащил из нее папиросу и принялся задумчиво разминать его пальцами. – Во время летне-осенней кампании сорок второго года абвер и Главное управление имперской безопасности Германии активизировали заброску шпионов в Поволжье. Нацелены они были на Саратовскую и Куйбышевскую области. За все время, включая и зиму сорок третьего года, выброски немецких диверсионных и разведывательных групп были зафиксированы в районах Балашова, Саратова, Пензы, Куйбышева, Сызрани и других волжских городов. Когда обстановка в районе Сталинграда осложнилась, немцы стали наращивать масштабы заброски агентуры. Аппараты местных управлений НКВД вынуждены были во все больших масштабах использовать бойцов истребительных батальонов и население. Заброска шпионов, подготовленных в разведшколах абвера, осуществлялась различными подразделениями немецкой авиации. Для этих целей нередко привлекались бомбардировочные эскадры. Самолеты, забрасывавшие разведывательно-диверсионные группы, взлетали в основном с аэродрома, расположенного в Полтаве, где находился крупный немецкий разведывательный центр.

– Это значит, что к нам в тыл фашисты забрасывают не немцев, а наших же бывших граждан, завербованных ими? – спросил Соколов.

– Именно так и получается, – ответил капитан. – Расходный материал. Учить русскому языку и правилам поведения в нашей стране – это долго и дорого. Немцев на такие операции не отправляют. Фашисты не брезгуют ничем. Среди диверсантов, задержанных нами, есть убежденные антикоммунисты, просто беспринципные авантюристы и уголовные преступники, которые вызвались стать добровольцами. Чаще всего им давались задания взрывать железнодорожные линии и наносить удары по кораблям Волжской военной флотилии, чтобы блокировать судоходство. В процессе проведения следственных мероприятий только по Саратовской области была получена информация на шестьдесят агентов немецкой разведки, переброшенных в наш тыл, и их активных пособников. В феврале этого года здесь, в Саратове, были выявлены и задержаны пять человек, остальные объявлены в розыск. На территории Балашовского, Турковского и Бакурского районов нам удалось задержать пять членов разведгруппы противника, прошедших подготовку в Полтавской диверсионной школе. Вы понимаете масштабы этой тайной войны? У немцев эта операция носит условное название «Волжский вал». Вот поэтому и принято решение о формировании дополнительных истребительных батальонов в городах и поселках. Мы должны противопоставить врагу нашу сплоченность!

Глава 3

Соколов получил три полуторки, прошедших капитальный ремонт в цехах сто восьмидесятого завода. Повышенную мобильность своего истребительного батальона, пока еще учебного, он использовал для того, чтобы поскорее закончить программу подготовки. Собственно, батальон по численности не превосходил обычную стрелковую роту. Бойцам приходилось совмещать обучение с работой на предприятиях. Когда первый взвод выезжал на машинах на полевые тактические занятия, второй с инструктором Осоавиахима занимался на стрельбище, третий же в это время находился в цехах своих заводов, в служебных конторских кабинетах.

Алексей был знаком со спецификой применения истребительных батальонов. Он учил бойцов принимать во внимание тактику действий разведывательно-диверсионных групп врага, особенности их поведения в советском тылу.

Здесь, в крупном промышленном городе действовал строгий пропускной и заградительный режим, особенно на подходах к стратегическим объектам. Поэтому движение вражеских диверсантов никак не могло быть открытым. У них наверняка не было настоящих документов, а подделки вряд ли прошли бы даже самую поверхностную проверку.

Поэтому враг будет таиться, любыми способами избегать передвижения по тем местам, где действуют комендантские патрули, можно столкнуться с милицией или просто с бдительным местным населением. Умение стрелять важно, но еще важнее находить врага, противостоять ему, задерживать. Таковы законы военного времени.

Февральская ночь была на исходе. Узкие пучки фар машин едва освещали накатанный снежник.

Соколов сидел в кабине головной полуторки и думал о том, что совсем скоро он закончит подготовку батальона и передаст его непосредственному начальнику. Омаев почти поправился, и его лечащий врач уже подумывал о выписке. Бабенко вчера рассказал, что они с ребятами навещали Руслана. У парня хорошее настроение, и он рвется на фронт.

«Не мое это все, – с неудовольствием думал лейтенант. – Я танкист, мое место в танке, на фронте. Там я могу принести большую пользу, а здесь пусть служат те, кто умеет ловить диверсантов. Это ведь забота НКВД, милиции, в конце концов».

Когда село Трещиха осталось позади, водитель машины вдруг наклонил голову, глянул куда-то вперед через лобовое стекло и заявил:

– Смотрите, товарищ лейтенант, кажись, опять зенитки бьют.

Небо западнее Саратова освещалось частыми вспышками, но звук разрывов зенитных снарядов еще не доходил до Волги. Где-то там к городу, к заводам, мосту, нефтехранилищам снова пытались прорваться вражеские самолеты.

Вдруг впереди взметнулись лучи прожекторов. Пасмурное зимнее небо рассеивало свет, будто втягивало его в низкую облачность. Резко и гулко начали бить зенитки. Это был заградительный огонь. Значит, кто-то прорвался?

– Остановись! – приказал Соколов водителю.

Когда машина качнулась, скрипнула тормозами и замерла на снежной дороге, он открыл дверь и встал одной ногой на подножку. В бинокль было хорошо видно, что на льду возле железнодорожного моста все затянул серый дым. Лейтенант не мог разглядеть берегов, самого моста, нефтехранилищ, расположенных у поселка Увек.

Это работали дымоустановщики, принадлежавшие Волжской военной флотилии. Пока река была скована льдом, эти агрегаты стояли на грузовых машинах, которые выезжали дежурить на лед. Их расчеты ежечасно получали прогноз направления и силы ветра в приземной полосе. В этом дыму мелькали яркие вспышки выстрелов орудий и пулеметов противовоздушной обороны.

Вдруг темным крестом в небе мелькнула тень. Она тут же пропала, но ее снова цепко ухватили два прожектора, потом еще пара. Самолет менял высоту, резко ложился на крыло, пытаясь вырваться из пучков света. Прошло еще немного времени, и он с резким хлопком загорелся, шел по прямой, постепенно терял высоту. Плотный хвост дыма тянулся за хвостом машины. Потом чуть ниже ее один за другим вспухли белые купола парашютов.

– Разворачивайся! – крикнул Соколов шоферу, а сам спрыгнул с подножки в снег и стал показывать водителям