Я давлюсь смехом.

— Моей подноготной?

— Да, — просто отвечает она. — Мы знаем, что вы учились в медицинской школе в Чикаго и почти окончили ее с честью, но внезапно отчислились. Мы знаем, что вы продолжали преподавать в академии в Сан-Франциско, где познакомились со своей женой. И мы знаем о трагических обстоятельствах, о которых, я уверена, вам не нужно напоминать, и они привели вас сюда, в Нью-Йорк… и во что превратилась ваша жизнь с тех пор.

Я смотрю на нее, совершенно сбитый с толку.

— Вы ознакомились с полицейскими записями?

— Вы же не можете винить меня за то, что я узнала все, что могла, о потенциальном сотруднике, не так ли? — говорит она. — Но никаких записей. Вы не единственный ведьмак, способный видеть чье-то прошлое. Я знаю, на что способны ваши руки, когда вы прикладываете все усилия. Все, что мне нужно сделать, чтобы увидеть чье-то прошлое, — это подержать в руках то, к чему они прикасались.

Женщина лезет в карман своего плаща и достает синий носовой платок, похожий на тот, что был у меня раньше. Я быстро похлопываю себя по карману пальто, но не удивляюсь, обнаружив, что он исчез.

— Маг, — удается мне произнести.

— Прошу прощения?

— Я маг, а не ведьмак, — я хмурюсь, прищурившись, глядя на нее.

— Семантика, — говорит она, протягивая носовой платок. — Возьмите. Вы оставили его в опиумном кабаке.

— Вы тоже были там? — с горечью спрашиваю я, забирая у нее свой платок. Я никогда не встречал никого, обладающего подобными способностями. Это практически гротеск.

— Магия теней, — говорит она с самоуверенной улыбкой на губах. — Делает человека невидимым в темноте. Это один из моих многочисленных даров. Их вы тоже скоро получите, если присоединитесь к нам.

Я качаю головой, пренебрежительно поднимая руку и делая шаг назад.

— Послушайте, мадам Ведьма, вы кажетесь приятной женщиной, но я думаю, нам придется попрощаться. Видите ли, я здесь вполне счастлив, — жестом указываю на город. — Мне нравится Нью-Йорк. Я не хочу уезжать. И точно не ради какой-то женщины, ворующей носовые платки, которую встретил на улице.

Она остается невозмутимой.

— Этот колледж находится всего в тридцати милях к северу отсюда. В штате.

— Дело не в штате, — говорю я, отступая назад. — А городе. И, как уже сказал, я счастлив. Очень счастлив. А теперь, если вы меня извините, уже поздно, и мне нужно поспать несколько дней.

Я поворачиваюсь, надеясь, что она оставит все как есть и пойдет искать какого-нибудь другого незадачливого профессора, который будет преподавать в ее школе. Прохожу несколько футов, оглядываюсь через плечо и вижу, что она стоит там, под уличным фонарем. Чем дальше ухожу, тем больше ее черты снова начинают сливаться в ничто.

Ни носа, ни глаз. Ничего, кроме улыбки на тонких губах.

Я сглатываю и оборачиваюсь, моя кожа ощущает одновременно жар и холод. Принять ванну было бы неплохо. Горячую. Холодную. Без разницы.

Однако к тому времени, когда я вхожу в отель, протискиваюсь мимо старика, спящего на стойке регистрации, и поднимаюсь на свой этаж, общая ванная комната занята, так что я продолжаю идти.

Достаю ключи от своего номера, руки слегка дрожат, когда я поворачиваю замок, затем распахиваю дверь и вваливаюсь внутрь. Захлопываю ее и быстро запираю за собой.

Затем прислоняюсь к ней спиной, раскидываю руки, как будто хочу удержать ее запертой, и закрываю глаза, пытаясь сделать глубокий вдох.

Что, черт возьми, это было? Кто эта женщина? Правда ли она узнала всю эту информацию обо мне через носовой платок, или она следила за мной в течение многих лет?

Как много она узнала?

Я выдыхаю, пытаясь заставить свое сердце успокоиться. Открываю глаза. Даже в темноте моя комната — настоящий бардак. Одежда на полу, постель не заправлена, а на подоконнике стоит тарелка с недоеденным жареным цыпленком, что я купил в ларьке на улице.

На мгновение я вижу свою жизнь ее глазами. С чего начинал, и как далеко пал. Задаюсь вопросом, не совершил ли я ошибку, уйдя.

Затем тень отходит от стены.

Я открываю рот, и крик застревает в горле. Дело не только в том, что я не могу найти в себе сил закричать, но и в том, что у меня нет голоса. Его украли из моего горла.

— Тихо, — шипит женщина. — Хотите разбудить соседей? Хотите, чтобы они знали, кто вы такой? Нарушитель спокойствия и наркоман — это то, с чем этот мрачный город смирится. С ведьмаком — нет.

Она отходит от стены, и лампы вокруг нас оживают, отбрасывая на комнату движущиеся тени. Клянусь, я вижу глаза в этих тенях, наблюдающие за мной. Черные змеи, которые извиваются в поле зрения и тут же исчезают.

— Чего вы хотите от меня? — удается мне произнести.

— Я хочу, чтобы вы поступили в Институт Сонной лощины, — говорит она, молитвенно складывая свои тонкие руки. — Ваше образование плюс магия делают вас главным претендентом на должность учителя.

Я хмурюсь.

— Институт Сонной лощины?

— Я не виню вас за незнание.

— О, я знаю, — говорю я, делая глубокий вдох. Мои плечи слегка опускаются теперь, когда она упомянула место, которое действительно существует, а не мистическую хижину в лесу. — Оттуда вышло много блестящих умов… по крайней мере, кампания вашей школы хочет, чтобы люди так думали.

Она одаривает меня улыбкой, которая не совсем добрая.

— Потому что это правда. Мы творим блестящие вещи с блестящими людьми.

Мгновение я смотрю на нее, пытаясь собраться с мыслями. Несмотря на пережитый страх, опиум все еще течет по моим венам.

— Какое отношение эти выдающиеся люди имеют к магии и колдовству?

Ее улыбка становится шире. На мгновение ее зубы кажутся острыми, как бритва, но опять же, это всего лишь игра света, как и змеи в тени. Именно так и должно быть, иначе я сойду с ума.

— Студенты великолепны, потому что они склонны