В течение следующих двух недель Дик занимался устройством своего будущего. Он поселился в дешевых меблированных комнатах старого обветшалого дома в Блумсбери. Конечно, это было не такое жилище, какое он выбрал бы себе, будь у него внушительный банковский счет. Но все же, длительный опыт бедной жизни в Африке приспособил этого сына природы – так он себя называл – к самым худшим условиям, поэтому он был вполне удовлетворен наличием кровати, стола, камина и небольшим количеством карманных денег. Естественно, Лоусон надеялся рано или поздно вернуться к радостям жизни своей юности, когда его отец был еще жив и у него было предостаточно денег. Но пока он не видел никакого шанса вернуть былые беспечные дни. Перспектива зарабатывать деньги, работая мастером по верховой езде, не особо привлекала его, но раз у него появилась такая возможность, ею стоило воспользоваться – это было лучше, чем разъезжать по деревням. Итак, Лоусон, благодарный за такой странный подарок судьбы, отправился на собеседование к мистеру Болларду, на Рен Стрит, дом 37. Там он надеялся обсудить детали новой работы.

Будучи с детства любителем ходить пешком, Дик предпочел прогуляться, вместо того, чтобы ехать в переполненном автобусе, и неспешно зашагал вдоль Холборна по дороге к центру города. Не обращая внимания на транспорт и прохожих, он размышлял над своим положением. После семи часов спора со скупой цыганкой, он продал ей свою повозку вместе со всем содержимым и старой клячей по приличной цене. Эта сделка позволила ему чувствовать себя успешным, и ему это нравилось. Зато ему совсем не нравилось другое – окончание, а точнее, незаконченность, истории, случившейся в Сарлейском лесу.

Дальнейшие поиски, расспросы и предположения – все было абсолютно безрезультатным, и Ричард покинул поляну, не узнав ничего нового. Тем не менее, он оставил Селвину свой новый адрес с просьбой написать ему, если обнаружится какая-нибудь улика. Про Одри и ее брата Лоусон ничего не слышал с тех пор, как они поспешно уехали в Париж – впрочем, на самом деле, он и не ожидал получить от них какое-либо известие, учитывая, что они с ним были из разных слоев общества. В то же время, он ждал возможности изменить свое социальное положение, чтобы у него появилась возможность поговорить с девушкой. Она должна была объяснить ему все, еще когда он заступился за нее в трудную для нее минуту. Он был решительно настроен получить эти объяснения, не просто для того, чтобы удовлетворить естественное любопытство, но и чтобы утвердиться в своей вере в ее невиновность. Конечно, будучи по уши влюбленным в нее, Дик был уверен, что она сможет оправдать себя каким-нибудь неожиданным для него образом.

Несмотря на то, что мистер Боллард был состоятельным и очень известным человеком на фондовой бирже, его офисы отнюдь не выдавали его положение или достаток. Здание было маленьким и захудалым, и внутренние помещения, когда Дик поднялся туда по узкой лестнице, оказались такими же. Но работающие там клерки были изящно одеты и неизменно внимательны, а в самом здании витала атмосфера процветания.

Там словно было что-то такое в воздухе, что заставило Лоусона чувствовать себя так, словно он попал в сокровищницу – мрачную, темную, холодную, но, несомненно, заполненную золотом. Дик улыбнулся сам себе над таким удачным поворотом судьбы, когда швейцар проводил его в святая святых великого человека мистера Болларда, еще более огромного и внушительного в городском костюме, чем в деревенском наряде. Оливер поднялся, чтобы поприветствовать своего гостя и сразу же прокомментировал эту улыбку своим львиным ревом.

– Ты кажешься очень довольным собой, малыш Лоусон! – заявил он, решительно сжав его руку.

– Я думал о контрасте между сверканием золота и темнотой вашего тусклого офиса, – ответил Ричард.

– Ну, – Боллард говорил доброжелательно, но громко, что было его привычкой, – не принижай достоинства моего офиса, Лоусон. Это магнит, который притягивает золото.

– Точно. Я об этом и подумал, – Дик присел рядом с письменным столом, – и именно поэтому заметил такой контраст. Почему вы заставляете меня все объяснять?

– Мы, городские, не понимаем эпиграмм. Но мы понимаем – как нельзя лучше – цену времени, поэтому давай сразу перейдем к делу. Вот, – Оливер передал гостю конверт, – это рекомендательное письмо к Саймону Тарру, который держит школу верховой езды в Белгрэйвии[4]. Отправляйся туда сегодня в три часа и увидься с ним. Ему нужен привлекательный молодой мастер по верховой езде, так как его учащиеся – это, в основном, молодые леди, которые ценят хороший внешний вид. Потрать деньги на костюм, будь ухоженным, хорошо одетым, занимательным и успешны инструктором. В таком случае, возможно, ты женишься на одной из учениц Тарра – среди них есть очень богатые.

– Не искушайте меня, – ответил преисполненный благодарности Лоусон, убирая конверт в карман.

– Я? Искушаю тебя? Нет-нет! За меня это сделает Ева – дюжина Ев! Боже мой! Чтобы я ни отдал, чтобы стать таким молодым и красивым, как ты…

– И бедным? – уточнил Ричард, пожимая плечами.

– Бедным! С твоей внешностью и обаянием ты раздобудешь себе богатую жену.

– Вы правда так думаете? А если я не хочу?

– О! – мистер Боллард метнул на своего протеже проницательный взгляд. – Ты влюблен.

– Всем сердцем!

– Ну же, ну же, рассказывай! – прорычал фондовый брокер. – Она красивая?

– Как ангел!

– Все они ангелы, пока не выйдут замуж. Богатая?

– Думаю да, но не знаю. Более того, мне все равно.

– Могу я узнать, как ее зовут?

– Я не могу назвать ее имя! – резко ответил Дик, думая, что бы сказал этот великан, если бы он упомянул имя мисс Одри Хэмбер.

– О! – Боллард как будто бы сконфузился, но быстро взял себя в руки и извинился. – Ты должен простить мне мое любопытство, малыш Лоусон, но твой отец был моим очень старым другом, и мне важно, что я могу сделать для его сына.

– Я более, чем благодарен вам, мистер Боллард. В первый раз ничего не вышло, но, надеюсь, что на этот раз все удастся.

– Надеюсь, надеюсь… – Оливер начал перебирать свои бумаги. – Для твоего же блага, будет лучше, если ты ничего не скажешь про преступление в Сарлейском лесу. Люди не любят иметь дело с кем-то, впутанным в такие темные дела.

Лоусон поднял брови.

– Я уверяю вас, сэр, что не имею отношение ни к каким темным делам.