В этот момент появился Милтон.

— Мужчина возвращается домой и обнаруживает, что его дом сожжен дотла. «Черт! — выкрикивает он. — Я всё пропустил!»

Не получив ожидаемой реакции, он достал три больших семечки из подсолнуха, который жался к стене, и начал ими жонглировать. Я смотрел, как Кассандра растворяется в толпе других пациентов, столпившихся вокруг фонтана (который был выключен на зиму), словно стадо овец. Среди пациентов была «Жанна д’Арк»[46], которой было неведомо значение слова «страх», и «Дон Ноттс»[47], который боялся всего на свете. Мне пришло в голову, что их симптомы могли иметь отношение к множественному расстройству личности (МРЛ), что их «неполная» психика могла напоминать одну из субличностей пациента с МРЛ при отсутствии других альтер эго. Я подумал, что неплохо было бы интегрировать Жанну д’Арк, Дона Ноттса и других пациентов, слоняющихся во дворе, чтобы создать целостные личности, в которых, например, эмоции страха и бесстрашия могли сменять друг друга. Но для реализации подобных идей, как и в случае прота, способного иногда «исчезать», ещё не пришло время.

Милтон продолжал жонглировать семечками, когда я ушёл. И надо признать, у него отлично получалось.

Когда я вернулся в свой офис, меня уже ждала Жизель (мы договорились встречаться по вторникам после бесед с протом, чтобы обмениваться мнениями). Я рассказал ей о предполагаемых спутниках планеты Ка-Пэкс и о письмах, которые передал проту. Жизель это не особо интересовало.

— Вчера прот говорил, что пока не нашёл Роберта. А как дела сегодня?

— К сожалению, так и не нашёл. Но обещал искать лучше.

Она казалась расстроенной из-за отсутствия прогресса, как и я.

— Жизель, ты знала, что это будет нелегко. Похоже, Роберта беспокоит нечто более ужасное, чем насилие дяди и убийство дочери и жены, если предположить, что есть вещи пострашнее. Это может быть связано с купанием Джина.

Она задумалась.

— О Боже! Ты думаешь, его могли изнасиловать, когда он был младенцем?

— Нет-нет-нет, я этого не говорил. Но если что-то страшное произошло в столь раннем возрасте, то с этим непросто справиться. Даже если Роберт желает сотрудничать, это кажется почти невозможным.

— Думаешь, мы никогда не узнаем, что с ним произошло?

— Я такого не говорил, я сказал, что это будет очень сложно. К тому же между купанием сына и проблемой Роба может и не быть никакой связи.

— Так что же нам делать?

— Всё, что мы можем — это продолжать беседовать с протом и поощрять его достучаться до Роберта. Но, — предостерёг я Жизель, — не дави на него. Просто говори обо всём, о чём он захочет поговорить, и иногда направляй беседу.

Она мрачно кивнула.

— Кстати, ничего не случалось в последнее время в жизни Роба или твоей? Смерь близких? Трудности в колледже? Проблемы дома?

— Ничего такого. Роб закончил три года колледжа экстерном и собирался писать дипломную работу.

— Он уже выбрал тему для диссертации?

— Роберт интересовался биогеографией[48] островов.

— Что она изучает?

— Биогеография изучает дробление Земли из-за строительства и уничтожения среды обитания на мелкие части, которые становятся непригодными для проживания местных видов.

— Звучит увлекательно.

— Согласна. Я и сама как-нибудь написала бы об этом.

— Над чем сейчас работаешь?

— Пишу статью о новых лекарствах, которые делают из веществ, найденных в тропических лесах.

— Это хорошо дополняет предмет изучения Роберта.

— Ага, — пробормотала Жизель. — Мы — отличная команда.

Я сделал глубокий вдох и решился спросить.

— Есть ли у вас проблемы мм… более личного плана?

— Между Робом и мной? Да нет, он казался вполне счастливым.

По-другому не спросишь.

— Он удовлетворял тебя в сексе?

Жизель слегка покраснела и отвернулась, но я заметил озорную улыбку.

— Более чем, — заверила меня она. — А что? Что-то случилось с…

— Просто исключаю все возможные факторы.

— Ну, дело не в этом.

— Жизель… — начал я.

Озорная улыбка исчезла.

— Мне нужно кое-что тебе сказать. Сядь, пожалуйста.

Она немедленно села и ждала, когда я продолжу.

Я тоже сел в кресло и принялся стучать кончиком ручки о кипу бумаг на столе — привычка, которая преследует меня каждый раз, когда нужно сообщить неприятные новости, и я не знаю, с чего начать. В итоге я рассказал ей, что общался с Полом.

Она слегка подвинулась в кресле.

— С Полом?

— Ты должна помнить. Это личность, которая берёт верх каждый раз, когда Роб сталкивается с ситуацией, связанной с…

— Я помню.

— Конечно, Пол может и врать, но он считает себя отцом Джина.

Её глаза расширились, затем снова сузились.

— Я это знала, — пробормотала она.

— Ты знала?

— Поначалу ему удалось меня обмануть, но я начала подозревать неладное, когда Роб засыпал во время секса, а затем резко просыпался и был очень страстным.

— Жизель, почему ты ничего мне не сказала?

— Хотела рассказать. Но всё развивалось постепенно. Я не была уверена до конца, и только год назад окончательно убедилась в своей правоте. Трудно было начать разговор об этом, и я боялась последствий.

— А что могло бы случиться, по-твоему?

— Боялась, что ты заберёшь его у меня.

Когда я промолчал, она добавила:

— Я знала, что Пол — часть Роберта. Поначалу спрашивала себя, в чём разница? Возможно, мы все — разные личности в разные периоды жизни. Ты и сам говорил нечто подобное. Роберт всегда возвращался таким, каким был до появления Пола.

Я слегка покачал головой.

— Кроме того, я надеялась, что смогу ему помочь. Постепенно научить Роба не бояться секса. Как вы делаете с теми, кто боится пауков или полётов.

— Жизель, ты же знаешь, психиатрия не так проста.

Она вздохнула.

— Ты прав. Я знаю. Но мне не хотелось его терять…

Думаю, Жизель надеялась услышать, что она не причинила вреда Роберту и что я её понимаю.

Я понимал. Её мотивы были одновременно эгоистичны и вызваны сочувствием. Мне было жаль Жизель. И Роба тоже, ведь его проблемы были куда серьёзнее.

— Жизель, ты ничего больше не хочешь мне рассказать?

Она задумалась на мгновение.

— Роб всё ещё ужасно скучает по отцу, хотя тот умер тридцать пять лет назад. У него на столе стоит фото. Пару раз я слышала, как он разговаривал с ним.

— Ты не слышала, что конкретно он говорил?

— Нет. Но однажды я застала его в слезах. Как будто он за что-то извинялся перед отцом.

Я знаю, что он чувствовал. Я и сам много раз хотел извиниться перед отцом за чувство ненависти, которое испытывал к нему, когда был мальчиком. Его влияние на мою жизнь было огромным. И только