Такова была дача еще до тридцатых годов; в пятидесятых же, отворив дверь из дома в оранжерею, вы натыкались на кучу мусора. Дача тогда продавалась под кирпичные заводы и кедры уже были намечены на топливо, в залах с колоннами предполагалось наставить ткацких станков для выделки нанки, в пруде – мочка миткаля, набойки и т. д. Прошли и эти времена, и не осталось уже и ничего от парка, превращенного в трехчетвертные сажени дров. На лугу также уже не растет и картофель.

На Арбате, в приходе Бориса и Глеба, в петровские еще времена стояли богатые каменные палаты ближнего боярина царя Алексея Михайловича, Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина, бывшего при Петре главным начальником монастырского приказа, управляющим петербургской типографией и сенатором.

Мусин-Пушкин обладал большим умом и находился в большой милости при дворе. Семейное предание в роду Мусиных-Пушкиных объясняет эту милость родственными отношениями тишайшего царя к жене Ивана Алексеевича.

По этому преданию, старший сын Пушкина, Платон, был сыном царя Алексея. П. Ф. Карабанов по поводу этого рассказывает, что Пушкин добровольно уступил свою супругу царю. И царь, утешась и любя этого Платона, иначе не называл его, как «мой сын Пушкин». Он был замечательно похож на Петра. За это сходство Петр Великий сильно благоволил к нему и любил называть его своим братом.

Род Мусиных-Пушкиных один из древнейших русских боярских родов, известный еще в XII веке. Император Петр произвел Ивана Мусина-Пушкина в действительные тайные советники и пожаловал его первым русским графом.

Старший сын его Платон воспитывался за границей и, возвратясь в 1714 году из Парижа, хотел жениться на дочери князя М. П. Гагарина; но молодая княжна не пошла за него и предпочла идти лучше в монастырь. Вскоре Петр отправил его опять за границу для обучения дипломатической части; сперва он был послан в Голландию к князю Б. А. Куракину. Государь снабдил Мусина-Пушкина рекомендательным письмом следующего содержания: «Господин подполковник! Посылаем мы к вам для обучения политических дел племянника нашего Платона, которого вам яко свойственнику свойственника рекомендую. Петр».

Спустя три года он уже является уполномоченным при датском короле и после посылается в Париж для переговоров. Но недолго продолжалось дипломатическое служение графа Платона: престарелый его отец упросил императора вызвать его в Москву – у старика он был тогда один сын, два других уже не были в живых; один утонул, купаясь в Москве-реке; другой умер семнадцати лет.

Прибыв в Москву, он был назначен присутствовать в московской конторе Правительствующего сената и произведен в статские советники. При вступлении императрицы Анны на престол граф Платон был назначен смоленским губернатором, вскоре переведен в Казань и оттуда в Эстляндию, и затем ему велено быть президентом коммерц-коллегии и сенатором.

Возвышением своим в это царствование он был обязан своему другу Артемию Волынскому, тогда сильному кабинет-министру императрицы. Но эта дружба и приязнь впоследствии навлекла на графа большое несчастие. 14 февраля 1740 года он был пожалован орденом Св. Александра Невского, а 27 июня, по доносу герцога Бирона, лишен чинов, орденов и с отрезанием языка сослан в Соловецкий монастырь за дерзкие будто бы слова против государыни. А его богатые вотчины и многие тысячи душ крестьян отписаны в казну; из одного богатого его московского дома на Арбате взято множество драгоценных каменьев и золотых вещей и одного серебра несколько десятков пудов. Самый же дом отдан жене его с детьми. Помимо этого дома у графа было несколько домов и в Петербурге: так, один его дом на Мойке отличался богатою мебелью, фарфоровыми вещами, попугаями и другими предметами роскоши; дом этот достался князю Н. Ю. Трубецкому, с частью близлежащего места. Другой его дом, тоже каменный, между набережной и Немецкою линиею, приписан к дворцу для помещения дворцовых служителей. Третий его дом, на Васильевском острову, тоже взят в казну; дача между Петергофом и Стрельною отдана в вечное владение фельдмаршалу Миниху, а Клопицкая мыза в Копорском уезде – генералу Густаву Бирону, брату временщика.

Публичная казнь над Мусиным-Пушкиным происходила на Сытном рынке 27 июля, в восьмом часу утра; он был выведен вместе с Волынским и другими на площадь, где было прочитано объявление о смертной казни и помилование; язык ему был урезан еще в казарме. Граф Платон был послан в Соловецкий монастырь и посажен в так называемой Головленковой тюрьме, которая устроена внутри стены, сделанной из дикого камня, за линиею монастырских келий, в четырех саженях от озера.

Вход в нее был со стороны монастырской, чрез деревянный, в виде полукружия, острог; двое дверей, каждая на замке, вели во внутренность казармы, где стоял часовой при свете ночника с тюленьим жиром и мог согревать себя возле печи; далее, с обеих сторон казармы, находилось по одной колодничьей тюрьме в шесть аршин длиною, без печей и без свету, запираемой двумя дверьми с железными засовами. В одной из них сидел лет четырнадцать какой-то писарь Патока, а потом около года князь Мещерский, который зимою согревал себя единственно шубами и которого вывели в другое место, чтобы дать место Мусину-Пушкину.

В сентябре месяце посылали к нему гвардии подпоручика Вындомского допросить его о некоторых пожитках, векселях и т. п. Вындомский нашел его в твердой памяти, однако ж больного, страждущего кровохарканьем. 28 октября Бирон смягчил его участь, дав именем императора указ освободить его и отправить на житье в дальнюю деревню его жены. Он поехал в Симбирский уезд.

Императрица Елисавета Петровна повелела вину ему отпустить, прикрыв его знаменем и отдав ему шпагу, но быть ему в отставке, а к делам его не определять.

Карабанов рассказывает, что когда по смерти графа жена его просила канцлера Бестужева-Рюмина исходатайствовать возвращение отписанного в казну большого имения, по сиротству детей, на воспитание, то канцлер сказал, что он сомневается, чтобы императрица Елисавета Петровна на все без изъятия согласилась, прибавя: «Вы сделайте-де записку лучшим деревням». В поданной записке означены были лучшие волости и более трех тысяч душ. Что ж последовало? Вместо покровительства несчастным, канцлер убедил императрицу все сие пожаловать ему в собственность. Екатерине II, по восшествии на престол, пришлось подписать указ, чтобы оставшееся в казне Пушкиных описанное имение возвратить им сполна.

Хотя государыня и подписала указ о возвращении детям графа Платона Ивановича его имений, оставшихся еще в казне, но едва ли много оставалось их в ту пору, когда производилась такая щедрая раздача деревень.

Сын графа Платона, Валентин Платонович, в день коронования Екатерины II произведен в камер-юнкеры, до этого времени он служил секунд-ротмистром