Шрифт:
Закладка:
На это в основном и жил, содержа весьма немалое своё семейство и хозяйство, при этом непрестанно помогая самым разнообразным просителям. Когда ответсек Вёшенской районной организации «Осоавиахима» обратился с просьбой помочь в трудной финансовой ситуации, Шолохов распорядился, чтобы все его проценты по вкладу были зачислены на расчётный счёт «Осоавиахима».
К зиме он надеялся наконец получить гонорар в «Октябре». Между тем, несмотря на разговор со Сталиным и Горьким, «Тихий Дон» ни в осенние месяцы, ни в декабре в журнале так и не появился. Редколлегия продолжала изо всех сил противиться публикации романа. Задавал тон Панфёров, как главный редактор. В редакцию входили поэт Алексей Сурков, критик, один из секретарей РАППа Владимир Ермилов, литератор Александр Исбах (настоящее имя Исаак Абрамович Бахрах), писатель, коммунист, секретарь РАПП Владимир Ставский (настоящая фамилия Кирпичников). Был там ещё критик Григорий Маркович Корабельников, автор книжечки «За партийность литературы» (1931), – черниговский, между прочим, откуда-то из тех же мест, что и шолоховская мать. Его Шолохов более всех других подозревал в противодействии роману.
Панфёров в письме Шолохову, не приводя имён, сослался на мнение членов редакции: без доработки такую антисоветчину людям показывать нельзя. «Час от часу не легче и таким образом 3 года. Даже грустно становится», – написал 2 декабря Шолохов Левицкой.
Чтобы снять с себя ответственность, Панфёров переправил роман в недавно созданный Отдел культуры и пропаганды ЦК.
* * *
Первым читателем нового романа стал Пётр Луговой.
Они сошлись, сдружились с Шолоховым на долгие и ой какие сложные годы вперёд. Шолохов доверял Луговому как мало кому. Тем более тут был нужен отменный специалист – ведь прямо с шолоховского стола роман попадёт в Кремль: не хотелось бы опростоволоситься перед одним внимательным читателем, живущим там. Луговому переданные главы очень понравились. Это он предложит назвать роман «Поднятая целина», на что Шолохов согласился далеко не сразу.
Получив шолоховское письмо, Полонский тут же изъявил желание посмотреть роман. К декабрю Шолохов наконец перешлёт ему три первых печатных листа.
Открывает роман страшная сцена раскулачивания – та самая, где молчун Демид, жмурясь от удовольствия, ест вдруг ставший ничейным мёд.
Полонский прочитает и задумается.
Шолохов появится в Москве в 20-х числах декабря и сразу забежит в «Новый мир»: ну, как вам, товарищи?
Полонский, озадаченно: Михаил Александрович, дорогой, да это контрреволюция какая-то!
Совсем недавно Полонский попал в очередную опалу в связи с публикацией поперечного партийной линии фрагмента из «России, кровью умытой» Весёлого. Он был смелый и даже дерзкий человек, отличный редактор – но Шолохов слишком серьёзно заступил за границы допустимого.
Ему предложили ряд серьёзных купюр. Полонский записывал в дневнике: «Шолохов запротестовал: роман теряет характер широкого показа классовой борьбы». Судя по его воспоминаниям, Шолохова надоумили прямо в редакции: идите к Сталину: «Он, может быть, разрешит».
Деваться было некуда: «Октябрь» не давал «Тихий Дон» без жесточайшего редактирования, «Новый мир» тормозил «Поднятую целину»: как работать дальше, было непонятно. Он попросил Сталина о встрече, тот немедленно отозвался. 28 декабря Шолохова вызвали в Кремль: за два дня до Нового года.
В 20.30 он зашёл к Сталину и пробыл там 15 минут. После пяти минут общения с глазу на глаз в 20.35 пришёл Ворошилов, ещё через пять минут, в 20.40, – председатель ВСНХ Серго Орджоникидзе. О содержании встречи известно мало, но, судя по тем событиям, что последуют уже в январе 32-го, произошедший короткий разговор вполне восстановим.
Первым делом Сталин сообщил Шолохову:
– Товарищи Горький и Серафимович поговорят с редколлегией «Октября» и, думаю, убедят их в необходимости дать читателям продолжение романа «Тихий Дон». Мы надеемся, что третья книга пойдёт в «Октябре» с первого январского номера.
С зашедшим Ворошиловым Сталин коротко обсудил некие детали, связанные с Вёшенским восстанием, ошибками, допущенными Донским бюро ЦК РКП(б) и подачей всего этого в романе. Когда появился Орджоникидзе, разговор перешёл к теме коллективизации. У Шолохова спросили, какие новости на Дону.
Шолохов коротко отчитался.
Сталин резюмировал:
– Товарищ Шолохов дал недавно отличный очерк в «Правде» по этому поводу – читал, Серго? Очень хорошо написал товарищ Шолохов о недоработках местного руководства. Он знает проблему изнутри. Мы думаем, товарищ Шолохов, что главу из вашего нового романа тоже следует дать в газете «Правда». Где вы собираетесь его публиковать целиком?
Шолохов рассказал о ситуации в «Новом мире» и позиции редакции.
– Что там у нас за путаники сидят? – усмехнётся Сталин. – Мы не побоялись кулаков раскулачить, чего же теперь бояться об этом писать? Роман надо печатать.
В финале встречи Сталин дал Шолохову номер своего кремлёвского телефона: на самый крайний случай. Такой номер из числа писателей был только у Горького.
Ворошилов и Орджоникидзе, два ближайших сталинских соратника, увидев это, сделали все необходимые выводы.
* * *
На этот раз – всё сложится!
6 января 1932 года в газете «Правда» под заголовком «Путь туда – единственный…» выйдет глава нового романа.
Шолохову предложат войти в штат газеты «Правда» в качестве спецкора.
Ему сообщат, что по любым значимым вопросам он может обращаться к Орджоникидзе, Ворошилову, Ягоде, которых знает лично.
Сталинские цифры телефона он помнит наизусть.
В первом номере «Октября» возобновляется публикация «Тихого Дона».
Три года ждал он возвращения Григория и Аксиньи!
В первом номере «Нового мира» пойдут первые девять глав «Поднятой целины».
У Полонского в дневнике забавно сказано о литературных нравах: «…обиделся Гладков, увидев, что первым в январской книге “Нового мира” идёт роман Шолохова, а не его. Хочет снять свой роман. Указывает на плохой язык Шолохова, а того не замечает, что его “Энергия” написана не то что помелом, а чёрт знает чем».
Вместо Полонского на должность редактора с нового года пришёл Иван Михайлович Гронский – ставленник Сталина, которому скоро предстоит сыграть важнейшую роль в глобальной перестройке советской литературы. Рекомендации о необходимости немедленно публиковать шолоховский роман Гронскому передали от Сталина лично.
Шолохову – 26 лет. Он стоит в центре советской литературы. Он – триумфатор, удачник, идеальный пример советской вертикальной мобильности.
Недоучившийся гимназист, казачок, сын приказчика, разжалованный продинспектор – силою дара и мощью характера вознесённый на самый верх, под кремлёвскую звезду, на которую он, выходя на Красную площадь в морозный вечер 28 декабря, оглянулся.
Звезда сияла.
Глава восьмая
Заступник
Раз такие дела завертелись – Новый год
