Петр приехал к Гордону и объяснил ему свое, немало, вероятно, удивившее генерала возвращение. Оказалось, что на взморье стояло не два турецких корабля, а, как рассказывал Петр Гордону, 20 галер и кораблей, а также большое число легких судов. При таких обстоятельствах царь счел безрассудным предпринимать нападение и дал приказ галерам плыть обратно. По свидетельству Гордона, он был очень огорчен этой неудачей и мрачен[523].

Однако оказалось, что царь горевал напрасно. В 3 часа пополудни он вновь приехал к Гордону, на этот раз с приятными вестями. 20 мая вечером казаки, оставшиеся по уходе галерной эскадры в устьях Дона под предводительством атамана Флора Миняева, смело напали в своих лодках на турецкий флот, и, как сообщал Петр Гордону, из 18 турецких галер и 24 легких судов — 24 судна были сожжены, шесть укрылись в Азове, остальные ушли в море. Казаки взяли большую добычу. Позже были приведены в известность более точные размеры турецких потерь. Об этих потерях писал сам Петр через несколько дней — 31 мая — московским друзьям — Ромодановскому, Виниусу и др. Турецкий флот состоял не из двадцати или восемнадцати, как ему казалось с первого взгляда, а из 13 кораблей. Количество мелких судов было указано правильно — 24, в том числе 13 тумба-сов, в которые выгружали припасы с кораблей, и 11 ушколов, предназначенных для конвоирования тумбасов. Из 13 кораблей погибли 2: один был сожжен казаками, другой потопили сами турки. Из тумбасов казаки 9 сожгли и один захватили. Остальные 11 уцелевших кораблей поспешили скрыться в море. Захваченная казаками добыча состояла из 300 большого калибра бомб, пудов по пяти, 500 копий, 5000 гранат, 86 бочек пороху. Взято было большое количество всяких припасов: муки, пшена, сухарей, рису, уксусу, бекмесу (сиропа виноградного), оливкового масла и особенно много сукна. Было взято 27 человек турок в плен[524]; пленники рассказывали, что на кораблях прибыло в Азов подкрепление в числе 800 человек. По случаю победы была пушечная пальба с галер и с каланчей[525].

Петр, разумеется, не утерпел, чтобы не посетить место удачного происшествия. В тот же день, 21 мая, в 5 часов вечера, он отправился туда на лодках, приказав и Гордону с полками выйти к устьям реки. 22 мая Гордон, проплыв всю ночь, на рассвете достиг устья Каланчи, где нашел государя среди казаков, которые заняты были дележом добычи, причем атаман подарил Гордону турецкий ковер. Царь оставался с казаками до полудня, а затем вернулся в Новосергиевск, велев Гордону стоять в устьях реки до дальнейших распоряжений[526].

Дни 23–25 мая Петр провел в Новосергиевске, ожидая прибытия главнокомандующего и адмирала и в приготовлениях галер к выходу в море. Боярина А. С. Шеина и плывущего с ним А. М. Головина мы покинули с того момента, когда 12 мая ниже городка Нижний Чир их обогнал Петр. Главнокомандующий доплыл до Черкасска 19 мая. Ему была здесь устроена торжественная встреча. За 2 версты выше города выезжал его встречать наказный атаман Илья Зернщиков со знатными донскими казаками. Действительный атаман был уже тогда, как мы знаем, с Петром в устьях Дона. По прибытии Шеина в Черкасск ему представился еще находившийся там со своими полками генерал-майор Ригеман. Шеин приказал белгородским полкам Ригемана и рязанским полкам Головина, «устроясь обозом, воинским ополчением итти под Азов сухим путем со всяким бережением, а пришед к Азову, стать обозом в тех же местах, где стояли в прошлом, 203-м, году московских войск ратные люди, и над Азовом промысл чинить, сколько милосердный Бог помощи подаст, смотря по тамошнему делу»[527].

Шеин пробыл в Черкасске 5 дней. 22 мая он получил в письме от Ф. А. Головина известие о победе, одержанной над турецким флотом казаками. На другой день, 23 мая, в черкасской соборной церкви было по этому случаю молебствие, а затем пушечная и ружейная пальба. В тот же день, 23 мая, в Черкасск прибыл Лефорт. Генерал Ригеман двинулся с белгородскими полками сухим путем к Азову. За ним пошли рязанские полки Головина, а также донские казаки и калмыки под начальством атамана Лукьяна Савинова. 24 мая под вечер главнокомандующий вместе с Лефортом и А. М. Головиным отплыли из Черкасска. Отъезжая, Шеин ответил на полученное им от Петра письмо, извещая царя о своем отъезде с адмиралом из Черкасска: «Я пошел от Черкаского в надлежащей путь сего жь числа и обмирал (так!) морского каравана с нами; а казаки, переправя Дон, путь свой восприяли к Озову сего ж числа. Слуга вашей милости Алешка Шеин. Маия 24 день»[528]. В Новосергиевск Шеин, Лефорт и А. М. Головин прибыли 26 чая при обычной уже в этих случаях пушечной и ружейной пальбе. Воевода приказал войскам «с пушками и со всякими воинскими полковыми припасами с водяных судов сходить на берег реки Дону на сухой путь, на азовскую сторону и к походу под Азов со всем строиться и готовиться без всякого мотчания неотложно». Вместе с тем он распорядился о наводке мостов: «от Каланчей и от Сергиева города через луг по топким и грязным местам и чрез речку Ерик сделать для переправы на азовскую сторону мосты из готового лесу, которой с Воронежа для всякого воинского промыслу и к полковому делу приплавлен в плотах и на бударах»[529]. Встретив Шеина и адмирала, Петр со своей галерной эскадрой[530] предпринял второе плавание к устьям Дона. Эскадра снялась с якоря в десятом часу утра и к ночи достигла устья Кутюрьмы, где простояла ночь. На следующий день, 27 мая, рано утром она двинулась дальше и вышла в море. День был, как отмечено в «Юрнале», тихий, но к ночи поднялась непогода. 28-го ветер с моря еще усилился. «После обеда, — записал в тот день Гордон, продолжавший стоять с лодками у устьев реки, — подул столь сильный ветер с моря и так поднял воду, что мы были принуждены снять наши палатки и возвратиться на лодки. При постоянно повышающейся воде вечером лодки сильным ветром гнало на берег, так что мы эту ночь провели в большой опасности». Однако галерная эскадра хорошо справилась с непогодой и не потерпела никакого урона. Дни 27–29 мая Петр провел на море, 30-го он отправился в Новосергиевск, по случаю ли наступавшего 31 мая Троицына дня, как говорит Гордон, или потому, что именно в этот день, 30 мая, прибывала в Новосергиевск вторая эскадра из семи галер под начальством вице-адмирала Лимы. Уезжая, он опять обещал Гордону побывать у