– Хотела, – не стала отпираться баронесса.

– Но почему именно я? Уверена, многие в Пустоши с радостью приняли бы ваше предложение!

– В этом вся ирония, – невесело усмехнулась баронесса. – А предложить это я могла лишь той, кто никогда бы не согласилась. Какая насмешка судьбы, не правда ли?

– Думаю, дело в твоих способностях, – заметила Дитя.

Баронесса кивнула:

– Условий всего два – выбор должен быть добровольным, а еще исходить от того, кто не связан с Бузинной Пустошью долгом. В отличие от остальных, ты пришла сюда не по зову, это была… случайность, и уйти ты могла в любой момент. Ну, если бы не она, – баронесса кивнула на огонек на том берегу.

– Значит, вы хотели, чтобы я стала Хранительницей болота?

– В таком изложении этот титул звучит почти почетно, – поморщилась баронесса. – Но суть ты ухватила верно. Я бы назвала это: жить рядом со свалкой. Зато в шикарных апартаментах и в исключительно приятной компании, – она положила руку на щеку господина Грина, который даже не шелохнулся. И хотя в ее чертах также не проскользнуло и тени эмоции, в этом можно было угадать жест не нежности, но признательности.

– Вы сказали, что я оказалась здесь случайно… Мастер еще в самом начале обмолвился, что меня принесли в его дом… но я понятия не имею кто.

– Скажу лишь: мы в ответе за тех, кого прикормили.

– Что?

В этот момент рассветный луч окрасил лицо баронессы в мягко-розовый, словно в насмешку придав спокойному бледному лику стыдливый румянец.

Твила обернулась и увидела, как солнечный шар медленно выплывает из-за горизонта в окружении сиреневой ряби облачков.

Мастер подвел к ним Лубберта. Мальчик тут же прижался к подолу Дитя и взял ее за руку. Грустный взгляд мастера был прикован к солнечному диску, и Твила прекрасно знала, о чем он думает. С первым лучом солнца истек срок возвращения долга… А значит, ему придется остаться в Пустоши.

– Кажется, мы задержались, Грин. Сейчас круг моих интересов ограничивается теплой ванной и шелковыми простынями.

– Как пожелаете, ваша светлость.

Твила обернулась и увидела, что они пошли вверх по склону, – наверняка карета осталась на дороге.

– Погодите, ваша светлость, – она подбежала и загородила баронессе путь, – а что же делать нам?

Та пожала плечами:

– Что хотите. В моем ведении и так слишком много дел, чтобы заниматься планированием еще и вашего досуга.

– Но если бы мы сумели найти остаток суммы к вечеру и вернуть долг мастера…

Баронесса сделала нетерпеливый жест:

– Долг возвращен.

– Что?

– Что?! – Мастер с недоверием уставился на нее и тоже встал рядом. – Это что, еще одна из ваших шуток?

Ее светлость возвела очи к небу:

– Вы, люди, знаете тысячи способов причинить друг другу боль и не знаете простейших, как совершить добро. Искупительная жертва. Какая банальность, не правда ли? Увы, не я назначаю цену.

– Что это значит? – спросил мастер Блэк побелевшими губами. – Я… я ведь не успел скопить нужную сумму и…

– Да при чем тут деньги, Эшес? – искренне удивилась она. – Неужели ты и вправду поверил, что от такого можно откупиться жестяными кругляшками? Тогда бы богачи были все сплошь святыми. В тот день я просто назвала первую пришедшую в голову цифру. Я и не думала, что ты усердно примешься копить. Здешние жители обычно не утруждаются подобными пустяками. – Видя, что он все еще не понимает, баронесса нехотя пояснила: – Предложив господину Данферу все свои деньги в обмен на свободу Твилы, то есть отказавшись ради нее от самого желанного – шанса покинуть Пустошь, – ты тем самым нашел единственный способ это сделать.

Тут баронесса скользнула насмешливым взглядом по остаткам волос Твилы, но ничего не сказала. А сама Твила была слишком оглушена этими новостями:

– Ради меня… вы сделали это ради меня?

– Идем, Грин, а то еще немного, и я поскользнусь на розовых соплях…

– Ваша светлость…

Та вздохнула и снова остановилась:

– Я что-то путаю, или это мне положено упиваться чужими страданиями? Что ты хотела, Дитя?

– Простите, я не отниму много времени. Я лишь хотела сказать, что… желала бы занять ваше место.

– Что?! – вскричала Твила.

– Вы же не воспринимаете это всерьез, – нахмурился мастер.

– Одумайся, Дитя! – подскочила к ней Твила.

Лицо баронессы сперва окаменело, а потом подернулось судорогой:

– Что ты сейчас сказала?

– Насколько я поняла суть искупительной жертвы, заняв ваше место, то есть избавив от мучительной ноши, я освобожусь от своего долга.

Баронесса кивнула, не отрывая от нее горящего взора:

– Да, но при этом окажешься связана с Пустошью и болотом…

– Да, – кивнула Дитя, – я это понимаю.

– Дитя, – Твила в волнении сжала ее руку, – пожалуйста, откажись от своих слов!

– Почему же? – безмятежно осведомилась подруга.

– Ты же сама видела, что в нем. Неужели ты готова обречь себя на такую участь?

– Все зависит от отношения, – пожала плечами Дитя. – Необязательно приобщаться к греху, соприкасаясь с ним.

– Ты правда это сделаешь? – недоверчиво переспросила баронесса.

– Да, – просто ответила Дитя.

– Но почему?

– Ну, если честно, мне вас немного жаль. К тому же ваш дом нравится мне гораздо больше моего, а я все равно не собираюсь никуда переезжать из Бузинной Пустоши.

– Дитя, – снова попыталась урезонить ее Твила, – ты понимаешь, что можешь застрять здесь очень надолго? Возможно, навсегда!

– Я и так здесь очень давно, Твила, и привыкла к этому месту. Оно стало для меня вторым домом. Ее светлость права: оно не лишено уюта. Не нужно, мастер Блэк, – добавила Дитя, видя, что он раскрыл рот, – вам все равно меня не переубедить.

Лубберт сидел возле ее ног, раскрыв рот, и только переводил взгляд с одного на другого, чувствуя, что происходит нечто важное.

Дитя повернулась к баронессе, ожидая ее решения. На лице ее светлости промелькнуло волнение, которое она тут же подавила.

– Что ты за это хочешь?

– Освободите барона.

– Ты просишь за него даже после всего, что я рассказала?

– Да.

– Твое великодушие граничит с глупостью.

– Да, так это чаще всего называют.

Баронесса бросила на нее долгий взгляд, а потом прикрыла глаза.

В тот же миг мужчина, с мучительным хрипом отвоевывающий каждый вдох в одной из верхних комнат особняка на холме, с удивлением вдохнул полной грудью и, испытав невероятное облегчение, заснул вечным сном с улыбкой на лице.

– Готово, – объявила баронесса, раскрывая глаза.

– Спасибо, я тоже готова.

Твила прижалась к мастеру, и он приобнял ее за плечи.

На этот