акционерным обществам и прочь от маленького семейного предприятия. Наступает растущее разделение между владельцами средств производства и теми, кто их использует. Этот феномен марксистско-ленинистская экономическая теория называет «паразитическим капитализмом». Н. Бухарин пишет, например: «Этот слой буржуазии является явно паразитическим; он развивает такие психические черты, которые роднят его с загнивающей аристократией в конце „старого порядка“ и верхушкой финансовой аристократии того же периода. Самой характерной чертой этого слоя, резко отделяющей его как от пролетариата, так и от буржуазии другого типа, является, как мы уже видели, ее отчуждение от экономической жизни: она не участвует непосредственно ни в производственной деятельности, ни в торговле: ее представители часто даже купоны стригут не сами»[1240]. Именно этот слой, в отличие от «буржуазии другого типа», имеет в виду и Гитлер, когда критикует анонимные акционерные общества и выступает против «дающегося без труда спекулятивного дохода», исключающего всякий экономический риск.

Существенны, однако, не эта критика Гитлера, а выводы, которые он делает. Теоретически возможны два. Один: назад к частному семейному предприятию, расчленение больших монополий, восстановление свободной конкуренции. Это, правда, только кажущаяся альтернатива, поскольку восстанавливает то состояние, которое с внутренней необходимостью ведет через процесс концентрации и централизации капитала опять к крупным монополиям и анонимным акционерным обществам. Этот вывод марксистская экономическая теория называет реакционной мелкобуржуазной критикой современного монополистического капитализма, в то время как «социалистическая альтернатива», естественно, гласит: национализировать крупные компании, т. е. перевести в государственную собственность.

Но именно этот вывод однозначно делает Гитлер, когда говорит, что «анонимные акционерные общества должны быть отданы в руки государства». Однако Гитлер шел гораздо дальше и требовал национализации энергетики. В только что процитированном монологе он рассуждает: «Энергетическая монополия принадлежит государству, которое выпускает государственные ценные бумаги и тем самым может заинтересовать людей в своей монопольной компании и поэтому прежде всего в себе самом. <…> То, что касается энергетики, касается и управления другими жизненно важными видами сырья: нефти, угля, железной руды, а также гидроресурсов. В этой части капиталистические компании должны быть устранены.

Подведем итоги сказанному. Гитлер выступал за обобществление следующих компаний:

• крупные акционерные общества

• энергетика

• все другие отрасли экономики, производящие «жизненно важное сырье», например железорудная промышленность.

В ходе дальнейших рассуждений Гитлер заявил, что он «уже в юности занимался проблемой капиталистического монопольного предприятия», критиковал «нечистые методы ведения дел в анонимных компаниях» и резко выступал против переплетения политических и экономических интересов[1241].

На следующий день, 25 марта 1942 г., Гитлер вновь обратился к этому комплексу вопросов. Он подчеркнул, что «и монополии, и тем самым монопольные прибыли рейх должен оставить в своих руках [имеются в виду монопольные прибыли в оккупированных восточных областях. — Р. Ц.]. Совершенно непонятно, как уже подумали о том, чтобы передать табачную монополию в оккупированных восточных областях господину Реемтсма (Филипп Реемтсма, табачный промышленник в Гамбурге); фюрер немедленно это запретил и подчеркнул, что табачная монополия с самого начала может принадлежать только рейху. Кстати, и в рейхе, как он, фюрер, уже давно требует, как можно скорее нужно ввести табачную монополию. По тем же причинам по ту сторону [т. е. в оккупированных восточных областях. — Р. Ц.] большая часть сельскохозяйственного имущества должна, как и раньше, остаться государственной собственностью, чтобы и прибыли от сельскохозяйственных доходов этого гигантского государственного имущества шли на пользу государству и для покрытия военных долгов. Независимо от этого необходимые излишки сельскохозяйственной продукции могут быть получены только в крупных хозяйствах»[1242].

Эти высказывания о запланированной организации экономики в оккупированных восточных областях особенно важны по следующим причинам: как мы покажем в следующем разделе (V), завоевываемое жизненное пространство на востоке было для Гитлера в первую очередь источником сырья и рынков сбыта, а не должно было служить исключительно для заселения крестьянами, как до сих пор предполагали исследователи. Этот вывод мог бы, однако, привести к недоразумению, согласно которому Гитлер начал войну с Россией с целью империалистической экспансии на службе монополистического капитала. Правильно как раз обратное, поскольку Гитлер, как доказывают только что процитированные высказывания, был за то, чтобы организация экономики на востоке с самого начала являлась делом государства.

Требуя, с одной стороны, национализации значительных частей германской промышленности, он, с другой стороны, испытывал опять-таки сомнения из-за вытекающей отсюда сверхцентрализации. Как мы покажем в параграфе VI.3.г, он критически относился к любой сверхцентрализации. При этом он оказывался в плену противоречия, потому что поддерживаемому им государственному руководству экономикой, а также тоталитарной политической системе как раз присущи централистские тенденции.

Это противоречие выражалось у Гитлера в известной непоследовательности, когда он 26 июля 1942 г. сказал за столом, что реорганизация энергетики не должна проходить «ни в форме государственного социализма, ни с централистской тенденцией». «В нацистском государстве», продолжал Гитлер, «государственная администрация естественным образом вмешивается в интересы отдельного человека, если это необходимо для общества. Нацистское государство может поэтому предоставить частной инициативе гораздо больше свободы, поскольку государство оставляет за собой право вмешаться в любой момент. Государство не должно, однако, брать в свои руки частную экономику; это привело бы к ужасающему засилью чиновников и тем самым к закостенению соответствующих сфер. Нацистское государство, напротив, должно поддерживать частную инициативу, насколько это возможно. В соответствии с этим он — начальство — представляет себе следующее положение: в принципе в будущем каждый крестьянин, имеющий подходящие условия, должен завести себе ветряной двигатель. Если крестьянский двор находится у ручья, тогда двор должен иметь возможность без проблем подключиться к ручью, чтобы производить для себя необходимую электроэнергию. Монополии определенных компаний, которые сегодня в значительной степени сдерживают частную инициативу отдельного соотечественника в области производства энергии, в принципе должны рухнуть. Кроме того, для коммун должно быть без проблем возможно самостоятельно производить электроэнергию, будь то с помощью угля или находящихся в их распоряжении гидроресурсов. Государственная администрация должна бы только радоваться, если отдельная деревня или отдельная городская коммуна сами обеспечивают себя энергией. Органы самоуправления провинций также должны сами позаботиться о производстве электроэнергии, где есть такая возможность. Чрезвычайно нежелательно, чтобы все малые и средние электростанции по возможности эксплуатировались рейхом, а не коммунами или органами самоуправления провинций. Кроме того, в будущем вполне должно быть возможно, чтобы владелец мельницы производил электроэнергию для себя и своей коммуны. Сама государственная администрация должна взять на себя те крупные предприятия водо- и энергоснабжения, которые необходимы для объединенных энергосистем». Гитлер заявил далее, что у него большие сомнения относительно централизма, который планирует Шпеер. В политической и экономической сфере «любой централизм, так уж сложилось, душит инициативы вокруг в стране». Главное, «чтобы энергетика была удалена от спекуляций частной экономики.