она заявилась сюда так невовремя. В крови бил адреналин, голова раскалывалась на части, каждое слово казалось выжженным под кожей — и он вдруг понял, что то, что говорит, и есть правда. Единственная правда, которая заслоняет собой Конни, точно ангел — крыльями.

— Скажи, — тряхнул он Джо. Конни не смела вмешиваться, вжимаясь лопатками в стену и испуганно глядя на то, как та, кто отобрал у неё отца, и та, кто ненавидел её так долго, хрипит и бьётся в руке Хэла. — Скажи, что ты хотела сделать с ней. Скажи, и я отпущу тебя.

Он едва ослабил хватку. Джо, вцепившись в его запястье руками, сипло выдавила:

— Ничего…

— Говори, — сузил глаза Хэл. — Иначе я переломлю тебе шею.

— О чём он? — тихо спросила Конни.

Джо забарахталась в его руке, захрипела. Хэл прижал её к стене, надавил коленом на живот и рыкнул:

— Ну же!

— Я просила Гарри переоформить документы на дом, пока она не вступила в права наследования… — прошептала Джорджия Мун, с ненавистью покосившись на Конни. — Я просила, чтобы он наконец позволил тебе начать жить самостоятельно. Чтобы… — верхняя губа её дёрнулась. — …чтобы ты просто исчезла из нашей жизни и появлялась в ней только единожды в год, на Рождество, а больше — никогда. Я не говорила этого вот так, но он обо всём догадался. Он устал, Конни. Он, знаешь, тоже очень устал от тебя.

Она рассмеялась, устало, жестоко, отчаянно. В глазах её блестели слёзы. Слёзы были и на щеках Конни.

— Почему? — только и спросила она.

Хэл быстро обернулся к ней. На лицо его набежала тень. Джорджия бросила:

— Потому что ты мне чужая. А теперь ты чужая и ему. У него новая семья. Смирись же, чёрт возьми! И ты, и твоя мерзкая бабка — вы обе ненавидели меня просто потому, что я заменила Гарри жену. Потому, что он трахал меня, пока она была жива. И потому, что всё у них расклеилось ещё задолго до того, как она сдох…

Хэл поднял её выше, сжал горло в кулаке — и Конни услышала громкий хруст костей. Он повредил позвоночник, но Джорджия была ещё жива. Издав тихий хрип от боли, она выкатила глаза.

— Ты обидела мою племянницу, — мстительно сказал Хэл. — Мою единственную любимую племянницу, Джо. Этого делать не стоило.

Он с силой размахнулся и проломил головой Джо зеркало, висевшее над комодом с ключами и мелочёвкой. Осколки впились в её лицо, порезали руки и шею. Из ран побежала кровь: Джо пронзительно закричала, но крик прекратился, когда Хэл стиснул пальцы на её шее.

Джорджия Мун обмякла в его руке мёртвой.

Он уронил её себе под ноги, перешагнул через тело — и через тело Милли тоже. Презрительно поглядев на них, повернулся к Конни.

Та ярость, что наполняла его, никуда не делась, но он был уже не уверен, что действительно хочет убить её.

Прижавшись к стене, она смотрела на него снизу вверх, не понимая, как быть. Хэл сказал:

— Я выйду через задний дворик. Возле соседского дома я оставил машину. Когда отъеду, можешь позвонить в полицию — только выжди ещё несколько минут.

Он сам не верил, что делает это. Дрожа, Конни взглянула на Джо, на Милли. На тело Сондры, выпавшее из шкафа.

— А что будет потом? — прошептала она.

— Потом всё зависит от тебя, — сказал он. — Я заберу свои вещи. Старался тут сильно не наследить, но всё равно у копов нет отпечатков моих пальцев. Для всех я — Хэл Оуэн, порядочный гражданин из округа Кэмден. Мыс Мэй. Меня даже за превышение скорости не останавливали. Опять заживу спокойно. И так будет дальше… — он помедлил, добавив. — До следующего Хэллоуина, возможно. Если только ты не скажешь им всю правду.

Глаза у Конни блестели.

— Что будет потом с нами? — громче спросила она, и Хэл поразился.

— Конни, — произнёс он, с трудом сглотнув слюну в пересохшем горле и не веря, что говорит это — он, Мистер Буги. Убийца из Нью-Джерси. — Не будет ничего. Но я тебя отпускаю, Конни.

— Нет.

Он направился к кухне, пройдя мимо неё и даже мимолётно не взглянув. Он знал: если остановится, то уйти уже не сможет. Хэл услышал, как она завозилась у него за спиной, и услышал, как она позвала его по имени. Он шёл быстро, хотя спину очень тянуло. Наверное, рана сильно открылась, — так подумал Хэл и поднял с пола на кухне свою дублёнку, встряхнув её.

— Нет, Хэл, подожди! Нельзя уходить!

Он промолчал, поискал ключ в кармане брюк и открыл дверь на задний двор, так быстро, как мог. Вставил его в скважину и замер.

Сжав руки в кулаки, она стояла сзади. Она многого не понимала и только думала, что знала всё. Хэл с трудом сделал свой выбор и теперь не чувствовал ничего — сплошную пустоту на душе. Он знал, что не всё закончил на сегодня, и обернулся к Конни.

В его глазах она заметила слёзы. Он вдруг весело улыбнулся, и Конни показалось, что с улыбкой этой с него слетела вся надменность.

— Я, кстати, солгал тебе, — сказал Хэл Оуэн. — Я работаю доставщиком в «Федекс», просто ненавижу Хэллоуин. И очень люблю тебя.

Он знал, что теперь всё в его жизни зависит только от неё. И знал, что он был её семьёй, а она — его.

— И знаешь, — задумчиво добавил он и сощурился. — Мне так плохо, но, кажется, впервые я сделал что-то правильно. Хотя определённо мама сказала бы, что ты вела себя как шлюха сегодня, Конни. А мне всё равно. Хэлло, дорогая.

И он вышел за дверь.

========== Эпилог ==========

Открыв глаза, Джой сперва не поняла, где находится. Кругом было темно, и тьма эта обступала её повсюду. Голова гудела, нарывала, ныла, от висков до переносицы — но затем она увидела его лицо, его глаза, его волосы. Он был в красном.

Кажется, это его рубашка? Он ведь пришёл к ней в красной рубашке?

Джой вгляделась и похолодела. Это была не рубашка вовсе, а кровь на его майке, на руках, на шее.

— Привет, Джой, — сказал он ласково. — Как видишь, я про тебя не забыл.

Она попыталась пошевелиться, но не смогла. Казалось, что-то её удерживает. Она застонала и подняла голову от поверхности, на которой лежала. Здесь пахло тёплым деревом, стружкой, сыростью, подвалом.

Это и был подвал.

Вон там, за спиной Хэла, притаилась в темноте высокая деревянная лестница. Под ней — щиток. Слева — маленькая дверца в