Шрифт:
Закладка:
Между тем, в публичное обсуждение внешней политики вошел новый градус гласности, вызванный, в частности, статьей историка Вячеслава Дашичева от 18 мая. Он не только подверг критике ряд прошлых внешнеполитических шагов СССР, но и проявил беспрецедентную беспристрастность в возложении вины за холодную войну. Он подверг критике советский "гегемонизм" в отношениях со странами Восточной Европы и Китаем. И он обвинил Брежнева в возобновлении гонки вооружений в 1970-х годах вместо того, чтобы добиться реального успеха в разрядке с Соединенными Штатами. На теоретическом уровне он отражал традиционный "западный" подход к балансу сил вместо стандартной коммунистической концепции соотношения сил между двумя идеологически определенными лагерями.30 Позднее события показали, что это был первый залп в новой серьезной дискуссии. Вскоре последовали другие статьи, в которых критиковались такие недавние действия Советского Союза, как решения 1970-х годов о размещении ракет SS-20 и военном вмешательстве в Афганистане.
Главным внешнеполитическим шагом в этот период, предшествовавший партийной конференции, стала встреча Горбачева на высшем уровне с президентом Рейганом.
Московский саммит
Встреча на высшем уровне в Москве с 29 мая по 2 июня была медийной феерией, высоким театром. Сам президент Рейган, который часто ориентируется в подобных терминах, в какой-то момент заявил, что чувствует себя так, словно его бросили в спектакль. Действительно, в данном случае одной из главных американских целей - в подтверждение личных склонностей президента Рейгана - была встреча и обращение к советскому народу в максимально возможной степени, чтобы озвучить послание и создать имидж. В то время как основным интересом Горбачева были переговоры, Рейган не ставил перед собой никаких серьезных переговорных целей.
Советское руководство стремилось соперничать с Соединенными Штатами в проявлении гостеприимства на саммите. С некоторой болью оно уступило желанию Рейгана встретиться с группой диссидентов, нанести визит Патриарху Алексию II в недавно восстановленный Данилов монастырь и выступить перед студентами Московского университета. Масштаб всего предприятия был впечатляющим - и это естественно, поскольку американская делегация и пресса насчитывали около 700 человек (что превосходило рекордную делегацию из 500 человек, прибывшую в Вашингтон из Москвы шестью месяцами ранее).
Целью Рейгана, помимо искреннего личного интереса увидеть Советский Союз и встретиться с людьми, было мягко подтолкнуть Горбачева, восхваляя то, что он уже сделал в области реформ, и одновременно убеждая его в необходимости сделать больше, особенно в области личных свобод и прав человека. Это привело к определенной защитной реакции со стороны Горбачева и советской бюрократии (например, сокращению освещения в СМИ таких вопросов, как встреча Рейгана с диссидентами и даже его обращение к студентам Московского университета). Тем не менее, с американской точки зрения, этот важный аспект саммита был вполне успешным.
Речь Рейгана перед студентами была особенно хороша, хорошо составлена и отражала широкое понимание русской культуры, которое опиралось как на опыт внешних организаций, так и на опыт Государственного департамента, а также на спичрайтеров Белого дома, подготовленных к этому случаю. Еще более впечатляющим и неожиданным было то, как Рейган умело отвечал на вопросы и импровизированные замечания в этом и других случаях. Он был расслаблен, приветлив и человечен - качества, которые особенно не ожидались советской аудиторией и поэтому оказали еще более благоприятное воздействие.
На самого Рейгана, в свою очередь, повлиял этот опыт. Если для большинства россиян это был первый раз, когда они видели американского президента, то для него это была также первая возможность увидеть больше, чем горстку советских лидеров и дипломатов. И он тоже обнаружил, что они были людьми и вызывали симпатию. Когда в Москве Рейгана спросили, считает ли он Советский Союз Империей Зла, он ответил не двусмысленно: "Нет. Я говорил о другом времени, другой эпохе". Горбачев был настолько доволен этим замечанием, что сослался на него в своих публичных прощальных комментариях.
Возникает вопрос, могло ли обращение Рейгана к вере в дружественные отношения произойти раньше, если бы он посетил Москву раньше. На самом деле это невозможно сказать. Во-первых, в первые годы своего правления он действительно считал, что Соединенные Штаты слабее, и только примерно с 1984 года он стал выглядеть достаточно уверенным, чтобы стремиться к улучшению отношений. Другим фактором было то, что в первые годы его окружали фанатики жесткой линии, которых во второй срок сменили консервативные прагматики.
Что касается текущих дел, Соединенные Штаты продолжили свою стандартную повестку дня, состоящую из четырех частей, делая акцент на правах человека, но также включая региональные конфликты, контроль над вооружениями и двусторонние отношения. Самым заметным, хотя и церемониальным актом стало подписание лидерами двух стран протокола об обмене ратификационными грамотами по договору INF, который они заключили в Вашингтоне. Определенный прогресс был достигнут и в переговорах по стратегическим вооружениям СНВ, особенно по мобильным межконтинентальным ракетам и крылатым ракетам воздушного базирования. Но этого прогресса было недостаточно, чтобы дать уверенность в том, что соглашение может быть достигнуто позднее в этом году при той же американской администрации. Шульц и Шеварднадзе подписали второстепенные соглашения о заблаговременном уведомлении об испытательных запусках МБР (через недавно созданные Центры снижения ядерного риска в двух столицах) и о совместных экспериментах по мониторингу ограничений подземных ядерных испытаний.
Было подписано несколько двусторонних мер сотрудничества и других двусторонних соглашений, ни одно из которых не имело большого значения, но все они были полезны и способствовали росту сотрудничества. Были заключены соглашения о правах на рыболовство, сотрудничестве в поиске и спасении на море, оперативной координации в дальней радионавигации в северной части Тихого океана, продлении соглашения 1973 года об использовании ядерной энергии в мирных целях, сотрудничестве в области транспортных технологий, расширении гражданского космического сотрудничества и продлении общего соглашения о культурном обмене со значительным расширением обмена студентами и преподавателями. В некоторых областях Советы были готовы пойти дальше американцев, например, в стремлении к совместной программе освоения Марса.
Стратегия небольших, постепенных шагов по укреплению отношений между двумя странами проводилась министром Шульцем с самого начала его пребывания в должности. Этого же подхода придерживался посол Анатолий Добрынинрынин в, который рекомендовал его Горбачеву. Во многих отношениях московский саммит
