– Михаил Глотцер – эмигрант из Санкт-Петербурга, 15 лет занимался антиквариатом, – ответил из-за моей спины Сансаныч. – неоднократно был под следствием как в России, так и в Германии. Последний раз попадался во время облавы на Курфюрстендамм с другими заправилами антикварной мафии, отпущен под крупный залог.

– Поэтому-то герр Романцов и оказался в Мюнхене, хотя он часто бывает в Берлине и других культурных центрах Германии, – задумчиво произнёс я. – Впрочем, подыскать новое место ему, конечно, труда не составило бы. Судя по его досье, он потратил лет семь-восемь на то, чтобы вжиться в образ гитариста и даже стал преподавателем в мюнхенской консерватории.

– У них с гитаристами напряжёнка? – удивился Сансаныч.

Я еще раз кинул взгляд на фото на экране, где Романцовы позировали с рядом музыкальных знаменитостей (композитор Поль Мариа, Фрэнсис Лей, Альфонс Швайгерт, Барбара Пробст-Поласек и вдова русского композитора Вера Таривердиева).

В квалификации ему не откажешь, это как пить дать. Он одинаково хорошо играет на гитаре и пианино. Но на кой чёрт ему понадобилось разыгрывать из себя артиста-гитариста – ума не приложу.

– Я тоже ломаю себе голову из-за этого.

– В то же время, гангстерам крупно повезло – они подыскали подходящую персону, – добавил я. – Евгений Романцов – блестящий эксперт в определённых сферах искусства: он выявил целую серию артефактов, которые заняли достойное место как в частных коллекциях, так и в крупных музеях Европы.

– Недавно было донесение, оставшееся неподтвержденным: будто Романцовых видели в Дахау у доктора Дуды. Сейчас наш агент пытается разнюхать, что к чему.

– Что ещё за агент?

– Виктор. Он еще молод, зелен и необстрелян. Ему может понадобиться твоя помощь.

– В чём?

– Не спрашивай, если тебе в самом деле не хочется знать.

– Это не моё задание. Если он захочет, то выйдет на меня сам.

– Всё правильно, – кивнул Сансаныч.

– Когда встретишься с ним, если, конечно, так случится, сообщи мне свое мнение. Мне кажется, что он недолго продержится в конторе. С нынешним поколением трудно работать – все эти бредни про разоружение, и многополярный мир с безоблачным сосуществованием совсем испортили молодежь…

Сансаныч чуть задумался, потом продолжил:

– Можешь его использовать, но только в том случае, если другого выхода не будет. У моих агентов есть более важные дела, чем носить оружие за рыцарем, странствующим с дамой своего сердца.

Я поморщился: это был явный выпад шефа в мой адрес, который имел в виду мою жену Соню Шерманн. Вот, значит, почему эта старая лиса Сансаныч порекомендовала на работу в Германии именно меня, поскольку я слыл в немецких сферах профессионалом. Вроде бы сидишь себе, фантазируешь, купаясь в нирване, бездельничаешь, но, как только решишься отойти ко сну и выключишь свет, в тот же миг противно жужжит телефон… Сколько раз такое уже со мной случалось!

IV. Погружение в тему

«Вот куда пришлось зайти!

Вот куда необходимо было зайти!»

И. В. Гёте, Фауст

Зайдя в квартиру, – а жил я в Лиховом переулке, – бросился к своим книжным стеллажам. Надо признаться, меня самого поразило, как нагло я сформулировал Сансанычу своё обвинение Сальери в убийстве Моцарта. То, что он не бесталанный композитор, представитель – как бы это сказали сейчас – итальянской музыкально-оперной «мафии» я допускал давно. Но его роли в отравлении Моцарта пока старался не касаться. Тема уж больно спекулятивная. Слишком много «сенсаций» в последнее время обрушили на наши головы «независимые следопыты». Некий премудрый до тошноты музыковед, вещая по телевизионному каналу «Культура», договорился до того, что живописал великого Моцарта, как гуляку и дебошира, представляя его зоологическим завистником Сальери – таланта от Бога, а шумный успех Вольфганга Амадея у венского аристократического бомонда переложил на умело срежиссированную игру тамошней клаки. Даже средневековая аптека не сработала против Антонио Сальери – итальянец, угощённый ядом, протянул еще лет тридцать, а «карьерист» Моцарт ушёл в 35 лет.

Помнится, Анна Андреевна Ахматова требовала запретить шелкопёрам писать на «тему семейной трагедии поэта (А. С. Пушкина)». Надо признать, что она сама в конце жизни нарушила свой запрет, до самой смерти работала в доме творчества в Комарове над книгой «Гибель Пушкина».

Честное слово, до этого дня внезапная смерть Моцарта была для меня только частным случаем, запечатлённым Пушкиным в «Моцарте и Сальери». А сколько в судьбе великого маэстро было еще более загадочных, более трагических убийств!.. Георг Ниссен, второй муж Констанции Моцарт, правда, намекал, что ранний уход Вольфганга Моцарта как-то отразился на международном положении Российской империи. Ведь, его уже сосватали занять место главного русского композитора, – об этом хлопотал сам князь Потёмкин-Таврический. Екатерина II уже дала добро послу в Вене графу Разумовскому – «выправить все необходимые бумаги по Моцарту». Правда, помешала внезапная смерть князя Потёмкина-Таврического на пути в Яссы (слухи свидетельствовали, что руку приложил последний фаворит Екатерины – Платон Зубов).

А чувствовал ли сам Моцарт, в какие интриги он угодил? Чувствовал ли он, что разговор шёл вовсе не о «семейной трагедии»?… Именно это я должен был узнать в первую очередь!..

Я зарылся с головой в книги, документы, архивы и так увлёкся расследованием, что потерял отсчёт времени. Сколько дней прошло – я не знал, но вот неожиданно позвонил Сансаныч, позвал в свою домашнюю штаб-квартиру…

Мы долго говорили о будущей экспедиции в Европу, и старый пират неожиданно предложил мне навестить старца Власия в Боровском Пафнутьевом монастыре. Пообщаться с высокодуховным человеком, получить благословение…

V. Заговор

«Все места паломничества сосредоточены в теле женщины».

Тантра Пурашаранолласа

В своей монографии, посвященной Моцарту в 1962 году музыковед Грайтер совершенно однозначно заявил, не приводя, впрочем, веских доказательств: «Ложи и Сальери в качестве преступников в расчет не принимаются». Несмотря на все усилия вывести Моцарта из истории с убийством, всё снова и снова возникали теории и слухи, исходящие из того, что Моцарт умер неестественной смертью. Медики, проанализировавшие смертельную болезнь Моцарта, разделились на два лагеря: тут – инфекционное заболевание почек, там – отравление.

Другой учёный и композитор Хильдесхаймер ловко ускользнул от ответа, заявив, что смерть Моцарта могла наступить по нескольким причинам. Поскольку преступники неизвестны и мотивы убийства до сих пор кажутся загадочными, то ему не оставалось ничего иного, как вопрос о трагическом конце композитора оставить открытым.

О Сальери, личности которого он касался походя, композитор Хильдесхаймер, занявший место капельдинера в соборе св. Стефана после смерти Моцарта, писал однозначно: «Сальери был общительным и,