отвлеченные темы, потому как только такое сейчас и годится. И это лучше, чем рыдать и плакать, тут воплями посреди ночи делу не поможешь. Больше в ситуации, когда родич болен смертельно и жить ему заведомо недолго – и это подписано самой высокой инстанцией, без права обжалования и помилования – ничерта не сделаешь. И братцу меньше всего было нужно соболезнующее мое поведение и мне такое – даром ни к чему. Лучше толковать на отвлеченные темы.

Мы – живы и брат мой – тоже.

Потому надо живое – живому.

И вот сейчас я соловьем разливаюсь на несколько неожиданную тему – про кулинарию. И высокое искусство готовки всяких кушаний. Оно посреди ночи несколько неожиданно, но тут дело такое – это мне, питерцу, довелось всякое перепробывать и много где бывать. А моей уже жене – с ичкерийскими свободами имени Ельцина – много где пришлось оказаться – но вот никак не в ресторанах, совсем наоборот – в зинданах в том числе... И для меня неожиданность, что мой поход с братом в кафе вызвал такой живой интерес. Не осуждение и даже не зависть – а именно интерес.

Ну оно и понятно – как ни странно звучит, но далеко не все могли позволить себе по ресторациям шляться. Это все же дорогое удовольствие, а когда у тебя нет ни жилья, ни семьи, ни образования толком – а уголовщина претит до рвоты, потому как довелось насмотреться на уголовников в их среде обитания, будучи у них в рабстве – богатством не щегольнешь.

То, что для меня было в принципе естественным – Наде могло только присниться. А теперь уже из-за Беды такого и нету. Нет, сами-то рестораны остались на месте. Но – временно не работают, потому как посетители там другие и с неприятными пристрастиями к сырой мясной пище. Для чего им шеф-повар не нужен. Хотя есть же кафе, поинтереснее Ильясовского – то же заведение, где мы с братцем были сегодня.

- Итальянская кухня – тоже гордыня по бедности. Рекламированная убогость. Действительно, сплошное тесто и всякие недоеденные объедки, но поданные патетически и с пафосом. Ну да пиццы ж ты сама ела?

- Угу! – подтверждает Надя. Потом вздыхает и отмечает, что пришлось брать что подешевле, а у них там тесто как подушка. А слыхала, что наоборот должно быть, тоненько-тоненько. И удивляется насчет теста во всем остальном.

- Ну так макароны всех видов – база итальянской кухни.

- Мда, не стоит о них разливаться… - вздыхает женщина.

Киваю, соглашаясь. Что мне более, чем понятно – макароны прочно прописались в наше меню. Уж чего-чего, а их сохранилось много и в продуктовый паек они входят как база. Ну а что? Хранятся долго, не портятся, готовить просто. Вот мы и в Италии!

Это ж не картошка, ставшая по нынешнему времени деликатесом. Хотя и макароны можно подать по-разному – вспоминается мое удивление при виде итальянца в римском ресторанчике, уписывающего за обе щеки эту свою пасту с мидиями в соусе – причем нечищеными, прямо в раковинах поданных поверх тарелки со спагетти. Жрал этот римлянин свои харчи аппетитно и зажигательно, аж извозился весь в томатном соусе. Странно, что раковины на зубах не хрустели. И окружающие не удивлялись этому, как я, северный глупый варвар…

- А в московских ресторанах ты был? – внимательно глядит глаз сквозь пушистые волосы. Никак не могу понять – как это женщины ухитряются все видеть через завесу своих причесок.

- Был. Но я из небогатой семьи и свои достатки не как у бензиновых баронов. Поэтому в пафосных особо ресторанах не был. Ну там, где бутылка вина по 20 тысяч евро стоила, как в чеке у Абрамовича было. А для публики попроще… Знаешь, там цену накручивали за счет двух компонентов – либо в пищевое сусальное золото оборачивают харчи, либо добавляют черную икру – даже в пирожные, либо говорят, что это какое-то невиданно редкое кушанье из самой жопы мира и таких грибов вырастает в год 6 штук и все под номерами и за их ростом следит штат из тысячи охранников, егерей и прочих ботаников. Или что это мясо коровы, которых всего ничего и везут их с другого конца земли, в особых холодильных камерах где сотня юных девственниц ежеминутно обмахивает их веерами, чтоб оно засохло нужным образом.

- Это ты серьезно?

- Абсолютно.

- Честно-честно? – женщина даже приподнялась на локте, отчего круглые груди призывно и завлекающе колыхнулись. И поневоле лезет не та мысль. Отогнал. Другая лезет, тоже не такая. С трудом возвращаюсь в колею:

- Ну а то ж! Я вот помню беляш с картошкой. За 800 рублей. А еще доводилось пробовать шоколадный тарт – тот стоил 1600. Или круассан за 6000…

- Что ж они туда кладут-то?

- Так я уже сказал – черная икра и сусальное золото. Дорого - богато! Хотя в беляше там в соусе как бы трюфели подавались – хотя как сказал мой приятель, когда мы пробовали – там разные грибы типа шампиньонов и добавлено несколько капелек трюфельного масла. В магазине бутылочка такого масла – 500 рублей стоила – вспоминаю я поход в магазин за этим маслом.

- Но золото же не переваривается вообще… И вкуса в нем нет, как помню…

- Ага. Но как думаешь, почему у нашей илиты так были модны золотые унитазы? Цыанское баракко, желанный стиль. Одно к одному, главное – шоб дорохо-бохато и все золотое! Ну стейк, обернутый в золотую фольгу. Ну, пирожок в золоте… Хотя и раньше такое было – когда немцы изобрели золотую краску дешевую на основе лака и устроили рекламный бум – вся Германия покрасила все что можно в золото! В некоторых семьях даже спящих дедушек внуки покрасили. Или вот взять золотого мальчика…

- Прекрати, давай про нормальную еду!

- Да, что-то меня понесло…- спохватываюсь я. И задней частью своего филея чую, что не про то толкую. Как у одной девушки видел надпись на сумке: «Боже! Что я несу!?»

- Я гляжу, ты к европейской кухне очень прохладно относишься? – с прищюром спрашивает жена.

- Ну смотря к какой. Английская – бесспорно дрянь и делалась для того, чтобы английские мужчины уплывали подальше от дома куда глаза глядят, от холодных баб, неуютных домов и невкусной жратвы. Корабль в сравнении выигрывал по всем параметрам и потому в море было куда