А не давать показания вообще – противозаконно, гражданин обязан помогать органам государственным, потому уже за такой отказ могут вполне серьезно наказать. Понятно, бесит такой отказ правопорядочников лютым образом. А просто зря бесить не стоит людей, которые решают твою судьбу. Лучше самому найти адвоката и от дачи показаний уходить иным путем.

Во-вторых, запомнил наиболее частые прихватки допрашивающих, которые рассчитаны уж совсем на новичков. И кудрявая красотка все их применила, словно у нее перед глазами стояла инструкция. А Виктор даже немножко поначалу мысленно ржал, когда на такие подковыристые вопросы отвечал с глубокомыслием и некоторой скорбью о несовершенстве этого мира.

- Вы понимаете, что либо вы признаетесь, либо перейдете в статус обвиняемого? – вежливо вопрошала кучерявая.

- Мне не в чем признаваться, говорю, что было. Пытался им помочь, а вот огреб за свою доброту… – вежливо отвечал сюрв, а в башке и совсем малость на языке вертелось: «Если я признаюсь, то уж тут-то точно из свидетеля получу этот самый статус обвиняемого! Сам же тебе дам для того данные!»

- Вы же понимаете, что на допрос просто так не приглашают? – серьезно всматривалась ему в глаза следовательница. (Не доросла она еще до следователя с такими детскими вопросами!)

- Конечно понимаю. Всех свидетелей приглашают не просто так, а в связи с процессуальными требованиями! – кивал Витя и надеялся, что не ляпнет как на форуме написал некий следак: «Свидетель – это тот, кто оказался не в том месте не в то время, но обделался только малым испугом. А нам потом из многословного помета этих баранов вытряхивать крупицы правды!»

- Вы же понимаете, что нам все известно?

- Тем лучше для меня, тогда моя невиновность в сжигании деревни очевидна – признался Витя, откусив зубами лезущее непрошенно «щаз, знаешь ты, дура кучерявая!»

- Ваш сообщник уже сознался.

- Это странно – мы с ним совместно ничего не делали. Так что сообща не получается ничего – удивился сюрв.

- Странно! Вы же говорили, что привлекли его к обезвреживанию остальных членов его банды? И он по ним стрелял даже вместе с Вами? – подловила симпатяжка коварная.

- То есть мне вменяется в вину ликвидация банды? При том, что Вы признаете сами, что это была самооборона – я же говорил Вам про холостые патроны? – неприятно удивился Витя.

- Этот эпизод пока мы не рассматриваем. Пока. Речь идет об умышленном убийстве гражданки Сякой-то! (опять фамилия сучки Гайки показалась Виктору совершенно незнакомой и теперь-то уж запоминать ее смысла не было никакого, так она под этим обозначением и останется в памяти, решил про себя сюрв. Много чести дуре наглой, как же она своей выходкой все осложнила и угадила!)

И еле сдержался, чтоб не заржать в голос, когда красавица в мундире задала очередной тот самый из сборника «для лохов» вопросец:

- Вы же знаете, что отказ от дачи показаний уже является признанием Вашей вины?

- Помилуйте, я вовсе не отказываюсь давать показания! Но брать на себя чужие грехи хоть по этой, как ее фамилия-то… Хоть по сгоревшей деревне, где эти дегенераты, имея шесть двустволок в дюжину стволов, значит, не смогли упокоить несколько зомбаков! Вы же опытный человек, сами умеете стрелять и знакомы с оружием по долгу службы (польстил походя, зная, что кашу маслом) – да с таким арсеналом они морфа свалить могли бы, а тут обычные из леса припершиеся мертвяки! Они на лягушках-то и мышах отожравшись, чуток поживее сонных, но ни в какое сравнение с шустерами городскими, как я успел убедиться – не идут! – уверенно отрапортовал Витя.

- Если вы сознаетесь сейчас, то скорее всего получите условное наказание! – не слушая его вовсе, ляпнула милиционерша. Ну, хоть стой – хоть падай! И ржать нельзя, хотя при всей печальности своего положения очень хотелось. Определенно за лоха ушастого держит! Уж что-что а чеканную фразу «Следователю ни в чем не верить, он ничего не решает и на приговор повлиять не может никак!» - Виктор помнил отлично.

А уж толковать про условность наказания… Хотя тут черт их знает, ментов-прокуроров! Вон после революции социально близких даже к условному расстрелу приговаривали, да и перед бедой сколько крупного ворья за нагло утыренные миллиарды, посидев под домашним арестом получали по 15 лет условной тюряги…

В общем, когда опрос закончился, был сюрв изрядно взмокшим. Да, вопросики-то из детского сборника начинающего юного следователя, только вот результат мог оказаться куда гаже. Сто раз уже ругал себя Виктор, что не сдержался и попер мстить бунтарям… Но заело его сильно, что бабы, ради которых он корячился всерьез – одна за другой его предавали. И вот одна из них тут с мужиком-снайпером, решавшим судьбу педофилов, другая у газовиков – и что характерно – тож с мужем, а он на стуле в ментовке отдувается. Потому как и его работяги - бабы предали и в крайний раз, переметнувшись к краснобаям. Которые не то, что прокормить – даже примитивно защитить их не смогли. Даже имея оружие и боеприпасы в количестве «хоть жопой ешь!» И замок его баронский спалили, суки.

И на душе как-то пакостно, потому как отлично помнил сюрв странное ощущение – когда он там с ружьем баб спасал – адски хотелось в цивилизацию. Чтоб спокойно посидеть на веранде с бокалом прохладного пива, в легких шортах и сандалях – в тенечке от тента и чтоб пахло свежим кофе и если мыться – то не высчитывая, сколько еще воды осталось, и чтобы горячая была… А теперь поймал себя на мысли, что с ружьем при всех минусах – а как-то спокойнее было, чем нынче – в зубах закона.

Вздохнул глубоко, явно с сожалеющим видом – следователь покосилась подозрительно. Зашелестела бумажками. Сюрв запоздало в десятый раз огорчился, что из-за банальной лени и легкомыслия не послушал давнего совета – если тебя допрашивают – берешь блокнотик и конспектируешь. И его вопросы и свои ответы. Да, это следака бесит, потому как замедляет ход допроса, но при этом право такое есть даже у подозреваемых, а свидетелю так и тем более можно, заодно – учитывая, что всего допрос может длиться 8 часов плюс часовой перерыв – такая бумажная возня урезает возможности следака спросить об одном и том же разными словами трижды