почему ты не можешь сопротивляться ее напору, объясняет твою ревность, и все чувства к ней. Это все – баланс той самой Вселенной, на которую ты, крошечная и неблагодарная букашка, имеешь смелость открывать свою ничтожную пасть. И ты не можешь этому сопротивляться. Если не найдешь часы – повторишь судьбу человека, место которого занял. А его судьба – любовь всей жизни еще со школьной скамьи.

- То есть, рыжая стерва, - я аккуратно закрыл папку. – Но почему тогда когда я пришел к Даше, она меня не узнала?

- Такие, как она, в школьные годы мало обращают внимания на всяких мало примечательных неудачников, и, вполне возможно, даже имени твоего не знала. К тому же, не забывай – к ней пришел уже ты, а не тот человек, который учился с ней. Разница колоссальная.

- И что делать?

- Не знаю. Но я, кажется, вчера просила тебя не делать глупостей. Делай, что хочешь, кроме них.

- Извини. С Дашей что делать?

- Почему ты так рвешься домой? – внезапно спросила Ольга, открывая глаза. – Что тебя так тянет назад в джунгли? В загнивающий постапокалиптический мир, населенный монстрами?

- Там все знакомо и понятно, - вздохнул я. – А тут, среди вампиров, вообще ничего не понятно.

- Думаешь, ты сможешь удачно захватить власть, вместе со своими охотниками заняв место Верховного Совета? Но ведь вы не знаете и крошечной части тех секретов и тайн, планов и стратегий, которые знали они.

- И все равно, попробовать стоит.

- Счастливое будущее и спокойная старость – здесь. На девяносто процентов вероятная гибель – там, - для наглядности Вяземская двумя ладонями изобразила чаши весов, и покачала ими вверх-вниз. – Даша и я – здесь. Багира и туманное, я бы даже сказала, сомнительное будущее – там. Цивилизация, прогресс, достаток и богатство – здесь. Джунгли, кровь на руках, смерть близких людей и товарищей – там.

- Но ведь я слово дал. Тем, кто там остался. Никольскому – что верну ему его любимую. Багире – что вернусь сам. Даже, блин, уроду Ведьмаку – что будет лучше, чем раньше было.

- Ты сам сказал, что Вселенную не волнует, чего хочешь ты сам. Она тебя спасает, вытаскивает из грязи, из дерьма, можно сказать. В жизни все переиграться может, мир меняется каждый день, сегодня уже половина того, что было сказано вчера, уже совершенно неважно. Чем плохо рядом с рыжей? Да, она порой совершенно невыносима, согласна.

Или ты хочешь сказать, что ты – образец ангельского смирения?

Глава двадцать первая: "Коламбия Пикчерз не представляет..."

К моему возвращению в кофейне уже сидела компания из пяти-семи молодых людей, веселых и беззаботных. Они уютно устроились сразу за двумя столиками, и пили кофе, негромко, но активно обсуждая свои дела. Ирия, увидев меня, поманила пальцем, и кивнула в их сторону:

- Слушай, там кое-кто из посетителей хочет директора увидеть – вопрос у него есть.

- Чего ж ты сама не ответишь?

- Ну, ты же тут главный.

Сказано это явно было со скрытой издевкой, но я лишь пожал плечами. Тоже мне! Да я охотничьей армией численностью более двухсот человек руководил, что я, на простой вопрос не отвечу?

На мое приближение никто из компании не обратил внимания. Парни листали журнал с гоночной тачкой на обложке, обменивались мнениями, две девчонки вели разговор про ногти – где, у кого и в какой цвет их лучше всего покрасить. Лишь один повернул голову, и поднялся с места.

- Здрасьте, вы директор?

- Да, а что вы хотели? – я прищурился, разглядывая его. Невысокий, плотно сбитый, мускулистый. Черную кепку на голову почему-то в помещении не снял, как и черные очки, закрывавшие глаза. Совершенно непроницаемые очки.

- Мы бы хотели забронировать столик.

- Не понял….

- В общем, нам очень понравился вон тот стол в углу, и мы планируем периодически к вам наведываться. И хотим, чтобы этот стол был всегда свободен конкретно для нас. Можно такое устроить?

Пауза.

- Сейчас, минутку, я посоветуюсь с нашей коллегой, - да, это тебе не охотничья армия, тут явно нестандартная ситуация.

- Ну, как? – поинтересовалась бариста.

- Они хотят, чтобы мы вон тот столик всегда держали свободным специально для них.

- И в чем проблема?

- Не знаю. Они ведь могут не каждый день сюда ходить, а если другому человеку он тоже понравится?

- Если они платят - то пусть другой человек обломится. Раньше надо было приходить.

И ведь не поспоришь. Я вернулся к веселой компании.

- Да, можно устроить.

- Отлично, - парень в очках вытащил потертый кошелек. – И сколько стоит бронь на неделю вперед?

Я посмотрел на Ирию, прислушивавшуюся к разговору – она показала три пальца, потом кольцо из двух согнутых.

- Три тысячи.

- Нормально…. Вот, держите.

Вернувшись к стойке, я отдал деньги просиявшей Ирии, а потом прошел к себе в кабинет. И первым делом, сев за стол, активировал камеры наблюдения – теперь на экране было отлично видно отдыхающую компанию. Щелкнув мышкой, я активировал спрятанный под столиком – где сидел тот, что в черных очках – микрофон, и надел подсоединенные к ноуту наушники.

- Блин, жарко на улице, кошмар просто! – донесся голос «бронирующего».

- Ага. Женя, не много три штуки за неделю?

- Нормально. Заведение хорошее, тихое, спокойное, и народу не сильно много. Тут и будем всякие вопросы обсуждать. Ух, жарко…

- Да сними ты свою кепку дебильную, все равно тут никого нет!

Поколебавшись, «бронирующий» стянул с головы головной убор, провел рукой по влажным от пота волосам, и потянулся. И в то же мгновение я его узнал. У меня вообще неплохая зрительная память, особенно на лица (если бы было еще желание их вообще видеть) – так вот, это был тот самый, вчерашний, которому решала Вероника возле пиццерии передала мобильный телефон, отобранный в парке у несостоявшегося насильника.

Вспомнив немигающие красные глаза без зрачков, я ощутил, как стремительно забилось сердце. Теперь понятно, почему он сегодня в темных очках. И почему столик забронировал, и какие дела собирался за этим столиком обсуждать. Все случилось, как и предугадала Вяземская.

- Конспиратор, блин! – проворчал его собеседник. В этот момент к нему повернулся другой, бритоголовый,