польский (впоследствии английский) мыслитель Лешек Колаковский, в чьей статье 1988 года «Политика и дьявол» предпринята первая радикальная попытка скрестить религию и политологию. Русская литература привыкла к тому, что вопросы истории либо политики рассматриваются сквозь призму религии, но одно дело, когда к таким методам прибегает писатель (Достоевский) или религиозный публицист крайне консервативного толка (Леонтьев). Совсем иное дело, когда о роли дьявола в мировой политике говорит строгий философ с марксистским прошлым: для многих коллег Колаковского его поздние статьи были серьезным шоком. Рассмотрев методологию дьявола в эпоху просвещения, когда он освободил ее от оков церковной власти и тем способствовал прогрессу, Колаковский переходит к проблематике собственно ХХ века (последними судорогами которого представляется нам российско-украинская война): «В нашем веке и на наших глазах дьявол решил вернуться к старой концепции политики, основанной уже не на соглашении или консенсусе. Мы видим идеологические государства, то есть государства, принцип легитимности которых основан на том, что они владеют истиной. Когда кто-то противостоит такому государству или его строю, он является врагом правды. Отец лжи использовал идею истины как свое мощное оружие. Истина по определению универсальна, не связана ни с одной нацией или государством. Нация, пытающаяся отстаивать свои интересы, защищаться, завоевывать новые территории, строить империю etc, — объявляется носителем универсальной истины, как во времена крестовых походов. Дьявол, говорили средневековые богословы, обезьяна Бога. Идеологические государства — карикатурная имитация теократии.

Это, конечно, изменило характер войны. Со времен Второй Мировой войны войны ведутся во имя всеобщей истины и, следовательно, становятся гражданскими. А в гражданской войне нет правил. Пленных часто режут или под угрозой смерти заставляют перейти на сторону противника. При этом всякий раз, когда власть хочет мобилизовать своих граждан, она апеллирует не к всеобщей истине, а к национальным или имперским чувствам. Им это до определенной степени удается, но сами их успехи показывают гротескную пропасть между реальностью и ее словесной маскировкой. (...) Дьявол пытается опираться на демократию. Он присваивает право большинства, предлагая привлекательную мысль о том, что большинство как таковое право и имеет право на все, включая отмену самого принципа большинства. Может ли демократическая конституция совершить самоубийство по своим правилам? (Может, еще как может: мы это видели в Германии 1933 года и в России 90 лет спустя — Д. Б.). Люди, несомненно, уязвимы для дьявольских искушений, но они также чувствуют необходимость сосуществовать, использовать собственную свободу в установлении порядка, испытывать недоверие к любой истине и порываться в неизведанные области духа.

Нет, борьба дьявола с Богом в истории — не из приятных зрелищ. Единственное утешение для нас — что мы не наблюдатели, а участники, и судьба наша решается на сцене, на которой мы играем. Это звучит тривиально, но некоторые трюизмы стоит повторить».

В этих выводах Колаковского не было бы ничего сенсационного (хотя догадка о тоталитарных государствах ХХ века как о пародии на теократию остроумна и точна). Сенсационно здесь само обращение к библейскому мифу для интерпретации современности — и, более того, возвращение к средневековой практике историософии, которую Просвещение всерьез потеснило. То, что Колаковский в той же статье называет политику «любимой сферой дьявола» (наряду с сексом — здесь поставим смайлик), могло бы восприниматься как мракобесие, но с тех пор как мы живем внутри подлинной религиозной мистерии с поразительно наглядным, материализовавшимся злом и добром, вынужденным достраивать себя до идеала, это уже не кажется ни преувеличением, ни бегством от реальности. Мы присутствуем при поединке между дьяволом и шутом.

Конечно, огромное количество людей желали бы оставаться не в черно-белом, а в уютном сером мире. Вот, например, Питер Хитченс пишет в Daily Mail, а черносотенный «Царьград» воинственного путинского олигарха Малофеева (именно его охранником был Гиркин- Стрелков) радостно цитирует: «Честно говоря, если бы эта война не изображалась в крайне примитивных сказочных терминах, как сверхпростая битва между абсолютным добром и абсолютным злом, мы могли бы достичь нынешней стадии гораздо раньше. Но лучше уж поздно, чем вообще никогда». (Это он о возможном отказе Запада о поддержке Украины — ветер, как ему кажется, дует в эту сторону).

«Царьград» переводит Хитченса довольно точно. Хитченс еще и продолжает: «Если мы действительно заботимся о народе Украины, то нам было бы гораздо лучше заняться продвижением прочного мира, чем разжиганием и оплатой продления войны, в которой настоящие украинцы умирают и страдают, не получая ничего особенного взамен». Как именно предполагает он добиться прочного мира — прямо не сказано, но ясно, что речь идет о популярной среди латентных путинистов формуле «Мир в обмен на территории»: «Возвращение земель, отданных России в 2022 году, выглядит все менее и менее вероятным по мере того, как дни сокращаются». Поскольку Хитченс в лучших путинских традициях обнуляет украинские мотивировки — мол, украинцы ничего не получают вследствие своего героизма, — для него и чувства Украины по поводу утраты своих территорий не принципиальны. Ну, подумаешь. Зато мир. (Назвать его прочным, конечно, либо беззастенчивая спекуляция, либо непростительная наивность, но многие настолько напуганы путинской риторикой, что согласны уже и на мирную передышку: возьми себе шубу, да не было б шуму!).

Российская пресса очень любит цитировать комментарии так называемых простых людей, рядовых читателей, когда они совпадают с ее пожеланиями; тогда они попадают даже в топ Яндекса. Комментарии простых британских читателей к этой колонке, сплошь насмешливые, «Царьград» не цитирует, а зря: он мог бы узнать, что «Питер никогда не подводит, всегда доносит до нас влажные мечты Путина!» Можно бы рассмотреть бэкграунд Хитченса, персонажа своеобразного, не зря называемого в комментариях Mr. Change. Начинал он как московский корреспондент e Mail on Sunday, поработал и в Вашингтоне, начинал как социалист и сторонник лейбористов, в девяностые законсервировался, он известный борец против однополых свадеб, называет себя христианским консерватором и британским голлистом. Понятное дело, он пылкий антипрививочник, хоть и обижается, когда его так называют. Мы подробно говорим о Хитченсе, потому что в его лице нам явлен предельно наглядный портрет путинских поклонников среди пресловутых англосаксов: это защитник старых добрых ценностей, искренне не понимающий, «в чем интерес Британии в ведении дорогостоящей и рискованной войны в Юго-Восточной Европе между двумя коррумпированными и плохо управляемыми обломками старой советской империи». Это нормальное такое уравнивание жертвы и агрессора — потому что «в Украине нельзя сделать вдох, не столкнувшись с коррупцией». Ну и в России тоже бардак. Обычный спор двух неупорядоченных славян между собою. В чем интерес Британии?

Интерес Британии, прагматик ты этакой, состоит в том, чтобы поддерживать в себе