Шрифт:
Закладка:
Изменения коснулись не только сельского хозяйства и доходов от земли. Торговля тоже процветала. С момента низшей точки, когда в 1772 году компания едва не обанкротилась, экспорт из Бенгалии вырос в пять раз и теперь превышал 15 миллионов рупий, или около 5 миллионов фунтов стерлингов. Были все основания полагать, что этот рост продолжится. Тонкий бенгальский текстиль - особенно хлопчатобумажные изделия, муслины и тонкий шелк - продавался хорошо, на сумму 28 миллионов рупий* ежегодно, как и опиум из Мальвы и хлопок из Гуджарати; но наибольшим успехом пользовался чай из Китая. К 1795 году продажи чая удвоились менее чем за десять лет и достигли 20 миллионов фунтов (9000 тонн); один бывший директор EIC писал, что чай как будто стал "пищей всего народа Великобритании". Единственное, что сдерживало дальнейший рост, - это вопрос предложения: "Спрос на бенгальские товары вдвое превышает количество, которое можно закупить", - докладывал Корнуоллис в Лондон.
В результате нехватка слитков, парализовавшая экономику Бенгалии в 1770-х годах, была давно забыта: монетный двор в Калькутте теперь чеканил 2,5 миллиона рупий.** монет в год. Во всех отношениях владения Компании в восточной Индии - Три провинции Бенгалия, Бихар и Орисса - теперь были фактически самыми богатыми из всех региональных постмогольских государств-преемников, разбросанных по Южной Азии, с ресурсами, во много раз превосходящими любого из их соперников.
Все это означало, что государство Компании могло продолжать строить свою армию и выделять на военные расходы более 3 миллионов фунтов стерлингов в год - сумма, с которой не могла сравниться ни одна другая южноазиатская держава. С 2900 сепаев в 1757 году после Плассея бенгальская армия выросла до 50 000 человек к прибытию Корнуоллиса. Компания также выбирала лучших кандидатов на рынке военной рабочей силы, поскольку платила своим сепоям значительно больше и регулярнее, чем кому-либо еще: сепои Бенгальской армии, классифицированные как "джентльмены troopers", получали около 300 рупий в год, в то время как их эквиваленты в Майсуре зарабатывали в год всего 192 рупии (в четыре раза больше, чем Типу платил обычному солдату 48 рупий); сепои в Авадхе получали в год всего 80 рупий.* По меткому выражению Бертона Стайна, "колониальное завоевание Индии было в равной степени как куплено, так и сражено".
В свою очередь, этих сепаев поддерживала сложная военная машина, работавшая из оружейных складов форта Уильям и оружейных фабрик Думдума . Когда в 1787 году хайдарабадский министр Мир Алам провел несколько месяцев в Калькутте, он был поражен масштабами калькуттских военных учреждений Компании. Особенно его впечатлили арсеналы, которые он увидел в Форт-Уильяме: "Триста тысяч мушкетов развешаны в хорошем порядке и их легко собрать, фабрики по производству боеприпасов усердно работают, две-три тысячи пушек на месте и еще пять-шесть тысяч в резерве и готовы к использованию". Сорока годами ранее, в 1750 году, Компания была торговой корпорацией с небольшими силами безопасности и несколькими разрушающимися фортами; к 1790 году она фактически превратила свои индийские владения в жестко управляемое военно-финансовое государство, охраняемое самой мощной армией в Азии.
Поэтому, когда в 1791 году вновь возникла угроза войны с султаном Майсура Типу, армии Корнуоллиса могли использовать беспрецедентное количество людей, оружия и военных материалов. У генералов Компании были веские причины для уверенности: если война с Типу будет неизбежной, у них появится хорошая возможность отомстить за поражение при Поллилуре двенадцатью годами ранее.
В 1783 году Хайдар Али из Майсура умер от нагноившейся опухоли на спине размером с обеденную тарелку. Его сын Типу быстро занял трон своего отца.
Губернатор Мадраса назвал Типу "молодым и энергичным наследником Хайдара, не имеющим одиозных пороков отца и его тирании". По словам одного британского наблюдателя, Типу, которому сейчас тридцать три года, был "ростом около 5 футов 7 дюймов, необычайно хорошо сложен, за исключением шеи, которая была коротковата, его ноги, лодыжки и ступни были прекрасно пропорциональны, руки большие и мускулистые, с виду очень сильные, но руки слишком тонкие и нежные для солдата... Он был удивительно красив для мусулмана в Индии, худой, тонко сложенный, с интересным, мягким лицом, из которого больше всего выделялись большие оживленные черные глаза".
Находясь на смертном одре, Хайдар написал Типу письмо с советами своему сыну об искусстве хорошего управления. Он предупредил его, что Компания попытается использовать любую слабость в престолонаследии: "Самое большое препятствие, которое вам предстоит преодолеть, - это ревность европейцев", - писал он. Англичане сегодня всесильны в Индии. Необходимо ослабить их войной".
Он полагал, что лучший шанс для Типу - разделить и властвовать: "Ресурсов Индостана не хватит, чтобы изгнать англичан с захваченных ими земель. Поставьте народы Европы один против другого. Именно с помощью французов вы сможете покорить британские армии, которые лучше обучены, чем индийские. У европейцев более надежная тактика; всегда используйте против них их собственное оружие".
Затем он пожелал сыну прощания и удачи: "Если бы Бог позволил мне сделать более долгую карьеру, тебе оставалось бы только наслаждаться успехом моих предприятий".
Но я оставляю вам для достижения их богатые провинции, население в двенадцать миллионов душ, войска, сокровища и огромные ресурсы. Мне нет нужды пробуждать ваше мужество. Я видел, как ты часто сражался рядом со мной, и ты станешь наследником моей славы. Помните прежде всего, что доблесть может возвести нас на трон, но ее недостаточно, чтобы удержать его. Хотя мы можем захватить корону благодаря робости народа, она может ускользнуть от нас, если мы не поспешим доверить ее его любви".
Типу уже тогда был одним из самых популярных в Индии полководцев: умелый и храбрый, методичный и трудолюбивый, он был прежде всего новатором, решившим овладеть арсеналом европейских навыков и знаний и найти
