встречаются среди прочих вещей на прилавках немецкой барахолки. Среди них немало мужских цилиндров – некоторые пожилые мужчины носили их по торжественным случаям до 1960-х годов. Но найти цилиндр более чем столетней давности в хорошем состоянии, да еще и в родной упаковке – это большая удача.

Дамские шляпы и шапки тоже не редкость на блошином рынке. Летом здесь можно приобрести соломенные шляпы старой выделки из тончайшего и чистейшего материала. Но большинство шляп в ветхом состоянии. Они украшены искусственными цветами, перьями, мехом. Маленькие шляпки-таблетки с вуалями и без них, закреплявшиеся на головах модниц первой половины ХX века булавками в волосах или резинкой под подбородком, вызывают у Игоря особый ажиотаж:

– Как у наших бабушек! – каждый раз возбужденно сообщает он.

Большинство шляпок на блошином рынке – артефакты ушедших времен и отшумевшей моды. Лишь дамские шляпки с лентами как аксессуар народного костюма и мужские тирольские шляпы с короткими перьями или меховым плюмажем в форме мужского бритвенного помазка еще в обиходе любителей традиционной культуры. В остальном же старомодные головные уборы кажутся замшелыми представителями прошлого, место которых – в зависимости от состояния – на свалке или в коллекции чудака.

Но однажды оказалось, что наше предположение не соответствует действительности. На блошином рынке в Базеле мы познакомились с русской девушкой, которая внимательно рассматривала старые шляпки, но никогда их не покупала. Оказалось, что она брала уроки в шляпной мастерской, а на блошиный рынок ходила в поисках дизайнерских идей. Через несколько лет мы вновь случайно встретились с ней на том же рынке на Петерсплатце. Она с радостью рассказала, что успешно работает в шляпном заведении и еще больше влюблена в свое дело. Мы порадовались за нашу случайную знакомую и в очередной раз убедились, что блошиный рынок может питать творческого человека идеями.

* * *

Модные аксессуары – это бесчисленные модные мелочи, которые, однако, точно так же, как силуэт и цвет, характеризуют стиль одежды данной эпохи. Оглядываясь на историю моды, видим, что многие предметы, являющиеся теперь для нас само собой разумеющимися с практической точки зрения, когда-то были обязательными и дорогостоящими аксессуарами, без которых нельзя было появиться[497].

Гуляя по блошиному рынку, то и дело находишь подтверждение верности этих слов. На многих столиках профессиональных и непрофессиональных продавцов вы найдете среди прочих мелочей небольшие несессеры со стандартным маникюрным набором из одних-двух ножниц, нескольких щипчиков и пилок. Попадаются комплекты полные и неполные, приборы могут быть более или менее изящными, с ручками из стали, бакелита цвета янтаря или слоновой кости, из серебра с гравировкой и без нее. Футляры из натуральной и искусственной кожи бывают разного размера и формы. Видя их, мы каждый раз мысленно возвращались к потрясению, испытанному в Париже.

На блошином рынке Сент-Уан мы оказались в стеклянном павильоне с десятками чемоданов и саквояжей. Все они были огромными дорожными наборами дамских и мужских туалетных принадлежностей. Чего в них только не было: ножницы и кусачки, щипчики, щетки, расчески, бритвенные принадлежности, флаконы, какие-то футлярчики в специальных ячейках и держателях. Назначение половины предметов было нам неизвестно. Из вещей узнаваемых сильное впечатление произвели щетки с натуральной щетиной на ручках, предназначенные не только для чистки одежды, но и для расчесывания волос.

Обязательная принадлежность этих наборов – зеркала с высокими изящными, «кружевными» ручками. Эти предметы, теперь почти вышедшие из моды, были обязательной принадлежностью дамы до изобретения в Новое время технологии получения зеркального стекла и широкого распространения больших настенных зеркал. Но для путешественников маленькое зеркальце оставалось актуальным и в ХX веке.

На блошином рынке дамские зеркальца для сумок и туалетных столиков продаются и отдельно. Можно найти зеркала эпох ампира и историзма с бронзовыми ручками, украшенными декором в римском, ренессансном и ориентальном стилях, с отшлифованными гранями круглых толстых стекол и выцветшим гобеленом под стеклом на тыльной стороне. Попадаются совсем простые крохотные зеркальца времен бидермайера – овальной формы с деревянной ручкой. Зеркальца эпох ар-нуво и ар-деко, а также подражания этим стилям во второй половине ХX века часто создавались с изображением дам, фигуры которых образовывали ручку, оправу, смотрелись в зеркало или украшали его тыльную сторону.

Всем этим мелочам на блошином рынке уготована разная судьба. Одним вещам здесь не везет, и барахолка оказывается последней станцией на пути к уничтожению. Другие попадают в добрые руки и обретают вторую жизнь. Третьи – тормошат фантазию, заставляют думать, изобретать и сами становятся источником для созидания новых вещей и текстов.

Обитатели блошиного рынка

На европейских блошиных рынках я в большей степени глядела и слушала, особенно в первое время, когда я не владела в должной степени немецким языком, чтобы говорить на разные темы и задавать уточняющие вопросы. Мой взгляд на жизнь блошиного рынка можно сравнить со взглядом ребенка, которого не очень-то допускают к непонятным взрослым разговорам, поэтому он должен включать иные ресурсы, чтобы компенсировать эту дискриминацию: внимательно разглядывать, прислушиваться к нюансам, наблюдать за жестами и мимикой, больше учитывать обонятельные и тактильные впечатления.

Свою «детскость» я ощущала еще сильнее из-за того, что я не имела работы и не получала зарплаты в евро. Эти яркие, как игрушечные деньги, купюры я получала по мере трат от Игоря. Перед открытием блошиного рынка он снабжал меня небольшой суммой мелкими купюрами и монетами: разменные деньги позволяют рассчитываться без сдачи и в начале рыночного дня особенно востребованны. Быть может, «детский» взгляд на образы людей с блошиного рынка усложнит картину и будет, во всяком случае, не бесполезен читателю. Итак, приступим.

* * *

Торговца Манни, которого Игорь особо выделил и превратил в одного из главных героев книги, я хорошо помню. Это был высокий и довольно крупный, хорошо сложенный мужчина с шапкой очень густых медно-рыжеватых волос и большим рыхлым, пористым носом на красноватом лице. Его глаз я не помню: у меня ощущение, что он все время косился вниз, на стол с товарами. Манни был шумный и очень подвижный, говорил громко, несмотря на глухой голос, издалека приветствовал посетителей, размахивал большими руками, при этом копна волос на его голове колыхалась, усиливая эффект непрерывного движения.

Манни был заметен, он выделялся на блошином рынке. Это касается и его товаров. Их было немного, их эпицентр составляла маленькая витринка с украшениями под съемной стеклянной крышкой, которая никогда не запиралась. «Периферию» товаров в довольно хаотичной настольной «композиции» я почти не помню. Необычным в ассортименте было его постоянное обновление. Манни очень бойко торговал за счет весьма умеренной наценки, легко передвигался по ценовой шкале и уступал покупателю. Цены на его товары были несопоставимо ниже цен в антикварных магазинах. Легкость, с которой Манни расставался с товарами, вместо того чтобы назначить достойную цену и ждать адекватного покупателя, привлекала.

Я бывала в Мюнхене наездами, а Игорь регулярно проводил время на блошином рынке. Для меня было загадкой, почему Игорь так привязался к Манни. Особенно удивило, как эмоционально он воспринял смерть мюнхенского торговца. Думаю, и окружающих это обескуражило, и сам Манни был бы этим фактом озадачен. Не исключаю, что он среагировал бы на эту, непонятную ему, реакцию шуткой. Мне кажется, что Манни как личность был гораздо проще, чем представляется Игорю.

Наблюдая за их отношениями, я могла заметить, что Игоря привлекала внешняя открытость Манни, его готовность общаться, отвечать на любые вопросы. Я считаю, что в начале их отношений дружелюбие Манни было частью его работы. Игорь явно доверял Манни больше, чем тот ему. На блошином рынке, где торговцы предпочитают скрывать свою идентичность, это неудивительно. Возможно, разбитая смертью Манни мечта Игоря написать книгу вместе с ним как экспертом так и не осуществилась бы, останься тот жив. Я сомневаюсь, что Манни стал бы откровенно отвечать на вопросы о причинах, которые приводят людей на блошиные рынки, о ценах, товарах и их истории.

Со временем отношение Манни к Игорю изменилось. Это почувствовала и я, когда тот подарил мне фарфоровую собачку от Гёбеля и продал за треть цены золотое колечко с аквамарином. Игорь и Манни тепло общались, ненавязчиво беседовали, заразительно смеялись. Торговцу с блошиного