Шрифт:
Закладка:
На блошином рынке близ Мюнхена нам повезло, и мы стали обладателями еще двух мягких медведей. Медведицу в белом платьице с тончайшим кружевом во фламандском стиле и в вязаной шерстяной кофточке фиалкового цвета мы назвали Моникой в честь жены базельского степиста с мировой славой Роже Луиса – нашего друга и одного из героев книги Игоря[490]. К большому сожалению, этой супружеской пары не стало в сентябре 2020 года. Белого косматого медведя из натуральной шерсти с гордой посадкой головы – самого солидного по возрасту, ценного и дорогого – мы назвали Мартином в честь мюнхенского профессора, коллеги и друга Игоря. Игорь много работал с Мартином Шульце Весселем, замещал его в Мюнхенском университете и относится к нему с большим уважением и благодарностью. Дай бог Мартину еще много лет здоровья и радостей!
История наших мишек Тедди – еще одна иллюстрация того, как предметы с блошиного рынка можно перепрофилировать даже без механического вмешательства в их физическую субстанцию. Дав имена нашим мишкам, мы превратили их из мягких игрушек в памятные места. Теперь они тоже исправно выполняют функцию утоления ностальгии и культивируют память о дорогих нам людях и незабываемых моментах жизни. Медведи обитают в нашей квартире, они стали частью ее интерьера. Они возвращают нас в лиричные и комичные ситуации, связанные с дорогими нам людьми.
ГЛАВА 2. ЖЕНСКИЕ СТРАСТИ
Все «мужские» и «женские» свойства многогранны и многомерны.
О гендерном разделении труда на блошином рынке
Описывая выше разные игрушки, которые встречаются на блошином рынке, я неизбежно упомянула о возрастной и гендерной специфике продавцов, предлагающих свои товары. О пожилых мужчинах за прилавками с коллекционными солдатиками и железными дорогами, о детях, торгующих своими игрушками, и о молодых мамашах с детьми, избавляющихся от одежды и обуви, из которой выросли их малыши. В начале XXI века, опираясь на собственный многолетний опыт торговли на блошином рынке, Себастьян Мюнц с уверенностью приписал мужчинам и женщинам торговлю теми или иными товарами, а также специфические стратегии рыночного поведения:
К товарам, которыми торгуют почти исключительно продавцы мужского пола, принадлежат четыре большие группы в следующем составе.
Техника – сантехника, автомобильные запчасти, электроприборы и бытовая техника, компьютеры, модели автомобилей и железнодорожных поездов, оптика, фотоаппараты, музыкальные инструменты и часы.
СМИ – компьютерные игры, звуковые носители всех поколений (пластинки, CD, MP3 и пр.) и видео.
Эмблематика – монеты, марки, милитария (ордена, знаки отличия, удостоверения и т. д.) и военная униформа.
Рабочая экипировка – спецодежда, рабочая обувь, комбинезоны и инструменты.
С женщинами, напротив, придется иметь дело, если речь пойдет о следующих группах товаров.
Декоративно-прикладное искусство – стекло, фарфор, художественные промыслы, интерьер, куклы, плюшевые медведи.
Предметы быта – посуда, скатерти, постельное белье, кухонная утварь.
Самочувствие и эзотерика – эфирные масла, игры со звуковым сопровождением, соляные лампы, массажная и банная продукция и соответствующая литература.
Конечно, исключения и тут подтверждают правило. Мужчинам и женщинам стоит порекомендовать и на этом поприще в целом максимально расширить область своих интересов.
Группы товаров, которыми торгуют представители обоих полов, – это антиквариат, изысканные безделушки, предметы из ликвидированных домашних хозяйств, книги, одежда, произведения искусства и дизайна, спортивные и модные товары.
Мужчин, кажется, и на блошином рынке сильно привлекают символы власти, будь то непосредственная государственная власть или способность расширять зону своего влияния с помощью техники и СМИ. Они и торгуют жестче, и отдают свои товары только за определенную цену.
Женщины более склонны к красивым и приятным сторонам жизни, они лучше понимают важность непосредственного окружения для собственного самочувствия и торгуют соответствующим образом (и соответствующими товарами). Часто для них бывает более важным передать свои красивые вещи в хорошие руки, и они в принципе согласны на более умеренные цены[492].
* * *
Десятилетием раньше социолог Гюнтер Винтер в первой в ФРГ специальной монографии о немецких блошиных рынках также уделил внимание гендерному аспекту. Опросив в 1993 году организаторов, продавцов и покупателей на барахолках в Дуисбурге, он сделал ряд наблюдений, которые можно свести к следующим.
Во-первых, он обнаружил абсолютное преобладание мужчин над женщинами среди организаторов рынков (87 % против 13 %), примерное равновесие полов среди торговцев (48 % мужчин, 52 % женщин) и значительно более высокий удельный вес женщин среди посетителей (60 %). Во-вторых, среди мотивов торговать на блошином рынке существуют как общие для представителей обоего пола – например, получение удовольствия (среди торговцев обоего пола – 56 %), так и специфически «женские». К ним Винтер отнес зарабатывание карманных денег и развлечение (соответственно на 15 и 10 % выше, чем у мужчин). В-третьих, процент домохозяек среди продавцов (16,5 %) и среди покупателей (27,5 %) заметен и существенно разнится. В-четвертых, Винтер констатировал симметрию мотивов посещения блошиных рынков ради покупок по гендерному признаку. Следующие мотивы незначительно преобладали среди опрошенных женщин: наслаждение атмосферой, встреча знакомых, новые знакомства, времяпрепровождение, культурные интересы, любопытство. У покупателей-мужчин, в свою очередь, опрос выявил чуть больший интерес к содержательным разговорам (около 30 % против 20,3 %), под которыми автор, видимо, подразумевал обсуждение политических вопросов[493].
В обоих случаях авторы не сомневаются в том, что половая принадлежность является физиологической реальностью, определяющей поведение людей, в том числе на блошином рынке. Тенденции в изучении гендера в последние десятилетия и личные наблюдения за поведением посетителей блошиных рынков позволяют поставить такую уверенность под сомнение.
* * *
Приведенная в начале этой главы критика Сергеем Ушакиным «физиологизации» гендера может быть распространена и на утверждения Мюнца и Винтера. Их наблюдения позволительно охарактеризовать как «попытки „заземлить“ смысл идентичности в специфическом (возрастном, половом, классовом и т. п.) опыте»[494]. Чтобы освободить гендер как аналитическую категорию от оков полового диморфизма и эссенциализма, стоит обратить внимание на культурные механизмы, обеспечивающие конструирование пола как естественного и универсального аргумента в пользу неравенства мужчин и женщин.
На примере дискурса о мужественности Ушакин предлагает отнести к коммуникативным стратегиям, обеспечивающим восприятие гендерных стереотипов как естественных, природных феноменов, три взаимопроникающие конструкции: мужественность «плюралистичную», «относительную» и «показательную»[495]. В первом случае речь идет о практиках, действиях, местах, воспринимаемых как типично «мужские» (например, баня, охота, рыбалка). Во втором – о конструировании границ феномена и обозначении практик, действий, образов, как не относящихся к мужественности, а якобы противоположных ей, несовместимых с ней (например, трусость, изнеженность, слабость). В третьем – о цитировании доступных для комбинации общепринятых высказываний, о мобилизации и репрезентации символов мужественности (например, аксессуаров, одежды).
Предложение Ушакина вполне применимо к пониманию конструирования маскулинности и фемининности на блошином рынке. «Плюралистичные» женственность и мужественность проявляются в якобы типичных секторах торговли – например, домашняя утварь у женщин и милитария у мужчин. «Относительные» мужественность и женственность на блошином рынке обеспечиваются невозможностью помыслить мужчину, торгующего детской одеждой, и женщину, продающую сложную технику. Или уступчивость в мужском ведении торга и непреклонность – в женском стиле торговли. «Показательные» женственность и мужественность воплощаются в символических действиях и аксессуарах одежды (например, в более грубоватой и шумной манере мужской коммуникации или обилии значков и ковбойских шляп на торговцах, которых я не видела на женщинах). Впрочем, в Германии ясные символы мужественности и женственности размыты несравнимо больше, чем, например, в России. Там мужчины в отпуске по уходу за детьми, на прогулке с коляской или у пеленального столика в общественном туалете – обыденное явление. (Кстати, и столик этот находится не в женском туалете, а на «нейтральной» территории между женской и мужской уборными.)
Если учитывать конструктивистские стратегии формирования образов мужественности и женственности, то гендерная реальность блошиного рынка встает
