– А чего до сих пор не пообломали тогда? Или нравится за горючее Взлётным платить?

– Ё-ма-на, зубами скрипят, а башлять будут! Прессанёшь ты Раскаянье, ну и чё? Взлётку цинковать надо? Ага. Топляк в общаке делить надо? Ага. А как? Каждый крышак себе пожирней урвать хочет. Кольцевые все – зачуханы и ломти, но, сука, на своей точке сидят, куда никому из Центра впрягаться не хочется, да за город мандовать.

– Жить за городом, без своего Посвиста, и менять топливо на еду себе же в убыток – хорошенький рассклад…

– Ну, как поглядеть, Ксюха, как поглядеть… Взлётных, в пику Центральным, всего шайка будет. Как ты бригадой ломтей блатных с Каланчи уронить хочешь? Одной жаркой тут не словчишь.

– Придумаем, Нели. Есть мысль, – так и сказала Ксюша перед самым уходом из дома. Она вернулась в Башню за сухпайками и набрала полный рюкзак под завязку, как когда-то носила для кутышей, но теперь-то ей надо кормить всего одного пленника. За первый месяц лета Ксюша множество раз, хорошенько навьючившись, возвращалась в дом к лычке. Она подкармливала Нели и узнавала о бандах и Праве, о Центре и о Кольце, что только та могла ей рассказать. Принуждать лычку ни к чему не пришлось, ну, если не считать цепи и ошейника. Нели освоилась в доме, и ни разу не жаловалась – скорее советовала, по обустройству хозяйства, и старалась вложиться в успех дела Ксюши ничуть не меньше неё самой.

И наставницей Чалая оказалась не самой плохой. Объяснять порядки бандитов и Право – ей было не в новость. Лычка нет-нет, но собьётся, и назовёт Ксюшу не Ксюхой, или Динамо, а подвалохшной или Пташкой. Цаце ведь полагалось учить загнанных на Каланчу девок особым порядкам на блудуаре, а Ксюша сама всему хотела учиться и не ершилась. Ботать по-бандитски она более-менее наблатыкалась, постоянно общаясь с лычкой, и скоро целые фразы загонщиков понимала, и сама бегло начала говорить на жаргоне.

Ксюше нравилось, что лычка так быстро пришла в себя, но, с другой стороны, страх перед ружьём и перед самой Ксюшей у Нели пропал. Жила она сыто и в чистоте. Всё, что нужно, ей приносили, а всё, что не нужно, вытаскивали во двор и выплёскивали. Лычка, как она сама не раз говорила, устроилась жить в треугольнике между койкой, столом и поганым ведром, а такая житуха на Каланче считалась мажорной: спроса с тебя никакого, впрочем, и толку не много; а здесь можно сойти за полезную.

Через месяц Ксюша решила, что узнала достаточно для первой ходки на аэродром. Она предостерегла Нели, что на этот раз к вечеру может назад не вернуться. Лычка хмуро потрогала свой ошейник на горле. Смерть Ксюши равнялась её собственной смерти – медленной и мучительной на цепи, но просить ключ от ошейника – бесполезно. Хочешь жить – учи лучше, и верь, что ваш план сработает.

Но по дороге на Кольцо весь план Ксюши вдруг показался ей сущим самоубийством! Три года минуло, как Кощей не выходил из своей лаборатории. Ксюша ни с кем больше не разговаривала, даже с кутышами не общалась, и границы реальности для неё сильно стёрлись: весь город снова показался ей зазеркальем, но на этот раз не за плексигласовыми окнами Башни, а за треснутым забралом шлема. Слоняясь по улицам, и всё больше приглядываясь к бандитам, она выдумала превосходный план по захвату Башни! На самом деле план был дикий и глупый. Но тогда Ксюша в него поверила, а свою одиночную тюрьму давным-давно ненавидела! Но теперь…

Теперь поздно сдавать назад. В отличие от кутышей, бандиты жестоки, расчётливы, не боятся драки и всегда хотят выгадать больше, чем давала им жизнь. Только они могут взять Башню. Но как именно? Ксюша знала, что Кощей следит за ней через камеры, и ничего подозрительного внутри Башни не делала, но украдкой осматривалась, как может навредить системе защиты. В случае опасности, из-под самой короны по рельсам вниз скатываются турели. Надо замерить время их спуска, хотя оно наверняка занимает секунды. Из-под крыши могут вылететь дроны, но сколько их у Кощея – Ксюша тоже не знала. Зато ей было известно, что дальше ста метров дроны летать не могут. Если бы толпа бандитов навалилась на Башню, да с такой силой, что Кощею пришлось бы включить все средства защиты, тогда бы Ксюша узнала границу сил Узника, но для этого ей понадобятся все загонщики – абсолютно все, какие есть в городе.

Пока комбинезон ещё работал, у Ксюши оставалось преимущество перед бандитами. Без помощи Узника ей самой, в меру сил, приходилось латать и заряжать Перуницу в аккумуляторной. Но исправить серьёзные повреждения после обвала она не могла. Перезагрузки системы преследовали её постоянно и с годами становились лишь чаще и дольше. Однажды она и вовсе может остаться без Перуницы, а значит надо спешить и захватить Башню скорее.

Сломанный комбинезон не охладил, а наоборот подстегнул желание Ксюши скорее добраться до аэропорта. Колечко, или Взлётка, как называли аэродром бандиты, стояла далеко на юго-востоке от города, и с окраинами соединялась четырнадцатикилометровым трактом. За годы буйного роста диких лесов и разгула погоды некогда ровная скоростная дорога пришла в полный упадок, хотя не исчезла совсем. По этой ниточке, как по последней пуповине, везли топливо для Центральных, и за дорогой кое-как худо-бедно приглядывали. Дорога искрошилась, просела, размылась дождями, но ямы засыпались щебнем, поросль вырубалась, а через иные места перекидывались металлические настилы и бетонные плиты.

Тракт утопал в мрачной лесной тени, по его обочинам догнивали поваленные деревья, а живые ели и шестидесятиметровые сосны сплошной стеной затянули верхушками солнце. Ксюша брела по заросшей травой дороге словно по дну сумеречного ущелья, и полдень здесь ничем не отличается от позднего вечера. На тракте – ни одной человеческой души, скорее здесь можно было встретить лесного хищника, причём не только одну росомаху, но и целую стаю волков, например. Диких зверей, после встречи с оленем возле тайного дома, Ксюша боялась намного больше бандитов. Удар молнии мог не свалить крупного зверя, ведь даже некоторые бандиты умудрялись сбегать, если Перуница в них точно не попадала.

Наконец хвойный лес поредел, посветлело, и когда рядом с дорогой зашумели на ветру сочные травы,