– Госпожа де ла Роза, кто позволил вам влезать на наше закрытое совещание? – фыркнул Эйлин. – Я не понимаю, на что вы намекаете.

– Конечно понимаете. Все, что нужно, я услышала в нашем недавнем интервью об отношении к конкурсантам. Вы сказали, цитирую: «Мужская солидарность всегда была и будет. Мы держимся вместе». – Она поморщилась. – Похоже, это касается и нарушения правил.

Мэр покраснел, прожигая ее разъяренным взглядом. Впрочем, не таким разъяренным, как у Эразмуса, который в гневе повернулся к нему.

– Вы всем рассказали?

– Не всем, – колко вставил Демарко.

– Вот так сюрприз! – всплеснул руками распорядитель. – Что ж, как известно, только слабые игроки стремятся обойти правила игры.

– Эта игра не только ваша, Рейн. Да, наши руки связаны этим дурацким контрактом, но правила придумываете не только вы. Какая разница, справедливо все или нет? Такова жизнь, – торжествующе объявил мэр, щелкнув пальцами. – Нет, такова сцена! А если кто-то из участников слишком волнуется и не готов выступать – что ж, боюсь, здесь им не место.

– И правильно, бойтесь, – вставила Каллия, уперев руки в бока. – Потому что я готова.

«Ты не готова».

Слова, сказанные Джеком, отозвались в памяти. Она не хотела их слышать. Она их ненавидела.

Каллия сделала глубокий вдох.

«Ты ошибаешься».

Она была готова, давно готова.

Мэр что-то раздраженно пробубнил и повернулся к гостям. На лицах конкурсантов и судей отразилась досада, хотя были и те, кто улыбнулся. Демарко, как ни странно, в их числе не было. Каллия не знала, как это понимать, но ее тревога немного улеглась, когда гости притихли, а слуги закончили расчищать центр зала.

– Вместо того чтобы переходить в главный театр, – снова обратился к гостям мэр, натянуто улыбаясь, – мы решили, что бальный зал станет отличной ареной для нашего финального раунда. В конце концов, Двор Зеркал в свое время тоже служил местом для представлений. А сцена находился прямо у нас под ногами. – С этими словами он поднял руку в перчатке и согнул два пальца. – Гос- пода?

Раздался резкий скрип ржавого металла, и Каллия вздрогнула. Пол, на котором совсем недавно танцевали они с Демарко, пришел в движение. Слуги в изысканных черных костюмах подняли участки пола и установили их вертикально. В центре зала образовался круг. Шесть поднятых панелей напоминали лепестки, раскрывшиеся прямо под самой большой люстрой. Гости начали аплодировать, восхищаясь великолепной конструкцией. Блики наполнили зал неземным сиянием. Сцена была похожа на ярко освещенную клетку, в которую мог заглянуть каждый.

Клетку, целиком состоящую из зеркал.

Каллия побледнела. Зеркала опасно поблескивали, как острые лезвия ножей, занесенные над разделочной доской. Она готова была схватить Демарко за руку и оттащить его в сторону или вовсе сбежать, но в это мгновение мэр повернулся к ней.

– И поскольку нашей прекрасной Каллии не терпится выйти на сцену, – объявил он, почти не скрывая злорадства, – будет справедливо, если ей достанется честь выступить первой.

Дэрону отчаянно хотелось что-нибудь сломать.

Это просто не могло продолжаться. И все же он приблизился к образовавшейся в центре зала сцене вслед за Каллией. Та, как и Дэрон, пребывала в растерянности, хотя еще недавно ее переполняла решимость порвать соперников в клочья.

– Мне… Мне нужно переговорить с Ааросом насчет музыки. Я сейчас… – Даже не закончив предложение, она кинулась к своему ассистенту, который ждал ее возле зеркального круга. Несмотря на спешку, в ее взгляде читались расчетливость и сосредоточенность. Каллия никогда не позволяла противнику застать ее врасплох. В отличие от Дэрона.

Когда слуги подняли зеркала, ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы справиться с желанием сбе- жать.

– По-твоему, это хорошая идея, Дэрон? – Рядом возникла Лотти. Только ее не хватало. Ему нужно было сохранять спокойствие.

– О чем ты?

– Думаю, ты и сам понимаешь.

«Эва».

– Это другой номер, – процедил он сквозь зубы. – Совершенно не похожий на тот.

Все будет иначе. К зеркалам они даже не подойдут. Их близость и без того действует ему на нервы, поэтому он сосредоточит свое внимание на Каллии. Только на ней.

И она победит. В этом он никогда не сомневался.

– Я не это имела в виду.

Новая, тихая паника просочилась в его душу, когда Лотти вцепилась в него с горящими глазами. Он никогда не видел на ее лице такого отчаянного, испуганного выражения.

– Откажись от выступления, Дэрон. Сегодняшний вечер ничем хорошим не закончится.

От холодной уверенности в ее голосе у него перехватило дыхание. Учитывая его крайне незначительный вклад в номер, он искренне не понимал, о чем здесь можно беспокоиться. Не понимал, пока не вспомнил всплески магии, вырывавшиеся у него неосознанно. В ответ на что угодно.

Но она никак не могла об этом знать.

– О чем ты?

Лотти никогда не теряла дар речи. Это было первое, что он заметил, когда Эва впервые привела ее на ужин после шоу, словно своенравную уличную кошку, которая постоянно требовала к себе внимания. Дэрон с самого начала полагал, что дружить с ней не стоит, но Эве было все равно. Она предпочитала общество людей, которые умели играть словами, – и не важно, волшебники они или нет, – а Лотти оказалась неистощимым источником остроумия. Споры, убеждение, критика – все это она умела как никто другой.

Но теперь Лотти не находила нужных слов. И, как бы ему ни хотелось дождаться ответа, Аарос уже принялся лихорадочно жестикулировать, подзывая его к сцене.

– Мне пора. – Дэрон высвободился из ее цепкой хватки. Его сердце колотилось.

– Дэр. – Тихое угрожающее рычание. – Если ты это сделаешь, я…

– Напишешь обо мне тысячу статей, я знаю. Мне все равно, Лотти, – сказал он, делая шаг в сторону. – Я не брошу ее в решающую минуту. Я не могу так с ней поступить.

На этот раз она не попыталась его остановить, только схватила ближайший бокал со спиртным и выпила залпом его содержимое. Отличная поддержка, ничего не скажешь. Но Дэрон никак не мог позволить себе заразиться ее паникой.

Он сосредоточился на Каллии, которая разговаривала с музыкантами, расположившимися вокруг зеркальной сцены. Аарос, стоявший чуть поодаль, поманил Дэрона к себе.

– Как она?

Ассистент явно был встревожен.

– Ничего.

Плохой знак.

– Будьте осторожны, судья, – продолжил он и, покопавшись в кармане, отдал Дэрону реквизит. – Если что-то смогло хоть немного выбить ее из колеи, значит, назревает что-то нехорошее.

Дэрону не хотелось так думать. Мрачные мысли влекли за собой мрачные события. Аарос ушел, оставив их с Каллией вдвоем. После того как музыканты заняли свои места, она скрестила руки на груди, поглаживая край лоскутка, на краю которого