…В двенадцать загудели, открываясь, ворота, и охранник, остановившись на пороге, громко хлопнул «клешнёй» о «клешню» и рявкнул:

— Тихо!

В наступившей тишине он быстро зачитал восемь фамилий. Джон Мэллоу, упомянутый среди прочих, встрепенулся и провёл ладонью сперва по комбинезону, потом по волосам. Дальберг еле слышно хмыкнул.

— Носки! — напомнил ему Мэллоу. — Обязательно — парадные носки!

— Чего не хватало, — проворчал Дальберг. — Твои летели с Земли. А мои тут живут. Могли бы появляться хоть раз в месяц. Обойдутся без парада!

Камера открылась. Мэллоу помахал Гедимину и быстро пошёл к выходу. Дальберг тут же лёг на койку и отвернулся к стене.

Мэллоу пришёл через пятнадцать минут; пока его не было, охранник успел появиться дважды и увести ещё двадцатерых. Мэллоу двумя руками прижимал к груди яркий пакет. Остановившись у камеры Гедимина, он просунул через решётку плитку шоколада.

— Подозреваю, тебя сегодня не навестят. Возьми, Джед. Выбрал самую лучшую.

Сармат растерянно мигнул.

— Прилетели? — спросил Дальберг, неохотно переходя в вертикальное положение. — Все?

— В полном составе, — ухмыльнулся Мэллоу. — Только что без собаки.

— Никто там новый без тебя не родился? — спросил Дальберг, скривив губы. Мэллоу фыркнул.

— Это исключено. Кто там с кем кувыркается — узнаю потом, но никаких пополнений в семействе! Нас и так, пожалуй, многовато. Кое-кого я бы убавил.

Гедимин смотрел на людей, озадаченно мигая, и вертел запакованную плитку в руках. Он смутно помнил из обмолвок Кенена, что настоящий (или очень качественно синтезированный) шоколад от такого обращения размягчается, но плитка оставалась твёрдой.

— Неплохой улов, — хмыкнул Дальберг, глядя, как Мэллоу высыпает содержимое пакета на диван. Там не было прозрачных судков — только яркие обёртки.

— Тихо! — снова донеслось из коридора, и Дальберг поднялся на ноги. Не успел он встать, как охранник назвал его фамилию.

— А что, работать никто не идёт? — спросил Гедимин, глядя на заключённых, проходящих мимо его камеры. Первый час, отведённый на работы за пределами тюрьмы, уже подходил к концу; в коридоре шуршали упаковки, все бубнили на разные голоса, и с каждым заходом охраннику было труднее их перекричать.

Мэллоу, вынув изо рта леденец, медленно поднялся с койки, заглянул сармату в глаза и схватился за голову.

— Дальберг! А ведь он не шутит. Этот грёбаный теск серьёзен, как грёбаная панихида!

Сокамерник насмешливо фыркнул.

— Дошло наконец?

Гедимин недовольно сощурился.

— Что не так?

— Да всё так, Джед, — махнул рукой Мэллоу. — Не волнуйся. Никто не будет работать до января. Праздники. Ч-чёрт! Вот так и поймёшь, из-за чего они начали войну…

Дальберг на секунду остановился у камеры Гедимина и тронул ладонью защитное поле.

— Выходи во двор. Мы споём для тебя, — буркнул он, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Им не трудно. А ты хоть послушаешь.

…Посещения продолжались до трёх; через пять минут после того, как последний заключённый с пакетом подарков вернулся в камеру, двери снова открылись, и по коридору с грохотом протопал дежурный охранник.

— Синий код, на прогулку! — объявил он.

— Эй, Фортен! — крикнул, оживившись, Мэллоу. — А зачем вам ждать Матейку? Выпускайте Джеда! Мы с Дальбергом присмотрим, чтобы он никуда не ушёл!

Лязг экзоскелета прервал одобрительные смешки.

— Джед сегодня сидит здесь, — угрюмо сказал Фортен. — И завтра. И до января. Матейка в отпуске, Макнайт занят, — с ним возиться некому.

— Чёрт подери! — не выдержал Мэллоу. — Фортен! Ты понимаешь, что это граничит с истязаниями? Кто придумал замуровать его в камеру на все праздники⁈

— Требования безопасности, — буркнул Фортен. — А теперь заткнись. Если он рванёт к космодрому, вы его не удержите.

«К космодрому…» — Гедимин досадливо сощурился. «Думаешь, до сих пор меня что-то держало? Можно было три раза до Земли долететь, пока Макнайт из бара выберется…»

Он лёг на койку и включил смарт. Он уже сбился со счёта, сколько раз перечитывал северянские учебники. «Может, самки ещё что-нибудь найдут,» — думал он со слабой надеждой. «Или сюда наконец занесёт студента-физика…»

…Едва камеры закрылись за вернувшимися с прогулки, а Мэллоу, встав у решётки, начал что-то рассказывать, охранник снова открыл ворота и заорал:

— Тихо!

«Опять посещения?» — удивился Гедимин и не ошибся — экзоскелетчик снова начал называть фамилии. Через пару минут, когда коридор опустел, сармат услышал грохочущие шаги.

— И, главное, всё на меня, — проворчал охранник, остановившись у его камеры. — Будто я тут при чём… Держи, теск.

Он просунул сквозь решётку два узких, но длинных герметичных контейнера со значками биологической опасности. Притронувшись к ним, Гедимин почувствовал, как внутри качнулась вязкая масса, и изумлённо мигнул.

— И это, — продолжил охранник, просовывая сквозь решётку чёрно-белый свёрток. — И ещё вот это.

«Прошу прощения, что так и не удалось достать вам книги,» — это письмо, вложенное в коробку с чайным концентратом, было написано мелким аккуратным почерком. «И к тому же Фостер наотрез отказался разрешить вам свидания. Доктор Фокс предлагает обратиться в совет, но я не уверена, что мы этим вам не повредим…»

— Чай из «Сю»! — широко ухмыльнулся Мэллоу — он так и стоял у решётки, и сармату пришлось повернуться спиной, чтобы любопытная «макака» не читала его письма. — Бесплатно! С доставкой! Э-эй, эти девушки к тебе явно неравнодушны! Это уже не работа, Джед. Понимаешь? Это уже личное…

— Заткнись, — буркнул Дальберг. — К тебе вот собаки неравнодушны — ну и что с того⁈

В герметичных контейнерах была чистая Би-плазма — ещё два литра вдобавок к трём, оставшимся в канистре. Доктор Фокс в коротком послании просил не держать их вскрытыми дольше пары дней — или договориться с охраной, чтобы отнесли ёмкости в холодильник. Гедимин поставил контейнеры под