Выстрел.

Глаза животного тут же остекленели, а его ещё горячая туша обрушилась рядом со мной. Я дрожал, смотря на звёзды в небесах. Джим возник надо мной спустя несколько мгновений. В его левой руке висел пистолет. Кажется, я потерял дар речи от шока. Однако, когда я встал еле как, осмотрел свои раны, дрожащие, окровавленные руки, у меня началась истерика.

— Что за херня?! — я накинулся на Мориарти. — Зачем?!

Это возмущение моему дяде не понравились. Он улыбался, но сейчас губы сомкнулись в одну тонкую линию, а глаза потемнели от гнева. Я тоже отпустил все тормоза.

— Мы могли умереть! И каким образом! Ты… — я начал было задыхаться от переизбытка эмоций. Ярость мёртвого животного передалась мне. — Ты убил его! Зачем ты это сделал?!

Дядя откинул пистолет в сторону и шагнул ко мне. Я взорвался и накинулся на дядю уже физически. Его пиджак тут же замарала кровь, мои пальцы вцепились в ткань у ворота. Я не знал, что делать дальше, так далеко я ещё не заходил. Однако, думать долго мне не пришлось. Джим повалил меня на землю и сомкнул на моём горле свои пальцы. Я удивлённо смотрел на него, приоткрыв рот. Мне стало страшно. Я только что избежал смерти, но вот снова! Один монстр сменил другого. Как оказалось, второй был страшнее. Но тут во мне вскипела новая энергия, и я отразил захват Джима на его же шее.

Несмотря на пережитое мной днём, я был полон удивительной энергии.

Мы душили друг друга. Его лицо, как и моё стало краснеть, но никто не останавливался. Мне показалось, это может продолжаться вечно. По венам начало растекаться нечто противоположное страху. В какой-то момент я перестал чувствовать что-либо кроме удовольствия. Прямо как тогда, сидя на Клинте и представляя, как он умирает.

Сглотнуть слюни, образовавшиеся во рту было не так то и реально. Наши взгляды сливались. Я видел черноту глаз Мориарти, видел его безумие и совершенную безбашенность. Но было там нечто ещё. Совсем маленькое и тщательно скрываемое. Но я увидел это. Увидел его единственную слабость. Увидел это непостоянство. И понял, что я им теперь заражён.

Ещё… я точно чокнулся как он. Мне пришлось прикусить губу, ибо возбуждение стало переходить границы. В тот же миг Джим отпустил меня. Я начал болезненно кашлять. Дядю я тоже отпустил. Джим потёр своё горло и пару раз кашлянул в кулак. Воздух нехотя стал проникать в мои лёгкие. Я был обессилен, не мог пошевелиться, но Джим протянул мне руку и помог встать.

Мориарти улыбался. Его позабавило произошедшее. Он был явно доволен. Я же сначала не мог вспомнить где мы и зачем пришли. Пора было убираться отсюда. Полиция уже маячила за воротами зоопарка. Вертолёт было сложно не заметить, но кто поймёт чей он?

К моему удивлению, последней точкой нашего шизанутого турне оказалась крыша здания «The Shard». Не знаю почему, но стоять так высоко над Лондоном, быть в шаге от полёта вниз, быть обдуваемым всеми ветрами… было прекраснее всего на свете. Я был весь в кровищи, в частично разодранной одежде, с синяками на шее. Джим стоял рядом и смотрел вдаль. Мы были королями.

В эту секунду и навсегда.

Мы были богами.

Сказал ты: «О, мальчик мой, мы легендами станем.

Я король, ты принц, и дойдём мы до рая.

Во тьме сияющий блеск — то глаз твоих свет.

Знаю, хочешь в рай, но этой ночью ты человек»

Я склонил голову к перилам, а затем покосился на дядю. Он стоит и смотрит на мир у его ног. О чём он думает? Кто он такой, чёрт возьми? Что он такое?! Хочу ли я быть таким?

На дне бассейна столько времени сижу,

Свои мысли в воде бессильно топлю.

Я бы хотел окунуться в него. Но я… боюсь того, что могу в нём обнаружить.

И дядя взглянул на меня.

Ощущаешь ли себя богом?

Ты знаешь, мы ведь юные боги.

Вдоль улиц вместе полетим, наблюдая за людьми,

Что убегают, бегут, прочь бегут опять.

— Мир — сточная канава, в нём нет ничего благородного. Большинство людей мелочны и ничем не примечательны. — голос Джима не заглушал даже ветер, который насквозь пронизывал всё моё существо. Как эпично. — Рутина — это смерть. Всё эти муравьи трудятся изо дня в день, а ради чего? Чтобы потом сгнить в земле. — дядина мимика была неповторима. Широко распахнутые глаза и рот, изогнутый в настоящем отвращении. — Есть пара тройка тех, кто умеет думать. — Мориарти снова обратил свой взор вдаль. Голос приобрёл глубокие нотки. — Они всеми силами стремятся избавиться от этой заразы скуки. Всё, что свойственно человеку, можно превратить в нечто большее. Быть выше обыденности — это власть и безграничные возможности.

Сказал: «О, мальчик мой, зря со мной ты играешь,

Мне подвластен весь мир, язык мой — оружие, знаешь?

Меж ног твоих яркий луч пробился, слепит глаза,

И если хочешь в рай, я должен трахнуть тебя.{?}[Young God — Halsey]

Я слушал его, широко распахнув глаза и ощущая нечто возвышенное. Просто земля и небо. Его философия была… необычной. Я дрожал от пережитого, от ветра и холода, а ещё от Джеймса Мориарти. Сейчас он выглядел большим, чем человек. Кем-то невозможным, но в то же время реальным. Я не мог соединить эти понятия, поэтому появлялось желание пасть на колени. Снова.

— Я хотел лишь показать тебе, что мир может быть таким, как тот лев. — продолжил дядя. — Либо он, либо ты.

— Но это нечестно! — вдруг воскликнул я. — У него не было пистолета.

Джим посмотрел на меня и рассмеялся.

— Так и знал, что ты не поймёшь. — он покачал головой.

Я прикусил губу и начал активно думать, чтобы реабилитироваться.

— Ага, — я вздохнул, смотря куда-то вниз. — но у него были клыки, когти, сила и инстинкты. У меня было оружие. Я был лучше, поэтому победил. Выживает сильнейший. — да, Джим слегка наклонил голову и улыбнулся. — Но кто я без оружия? — посмотрим, как он ответит на это. — Если бы не было у меня пистолета? Что тогда? Когти у льва всегда с собой.

— А кто мешает тебе всегда носить с собой пистолет?

Хах. Справедливо. Я ухмыльнулся, кладя руки на перила и облокачиваясь на них.

— Но на самом деле ты бы мог справиться и без пистолета. — вдруг произнёс дядя. Я с интересом глянул