служила гардой, чешуйки на длинном теле-рукояти помогали удобству хвата, а навершие было подробно свёрнутому в кольцо хвосту. На плоскости клинка сверкала серебром искусно выполненная чеканка — языки пламени.

— Не буду говорить, как мне достался этот меч, — лукаво глянула на юношу и девушку госпожа Ван. — Скажу только одно — умения его прежнего хозяина были прискорбно недостаточны для такого замечательного клинка, — повернувшись к молодой паре, она предложила:

— Выбирай, Ваньцин. Сегодня, один из этих мечей станет твоим.

— Это слишком ценный подарок, госпожа Ван, — стесненно произнесла девушка. — Я не смею принять его. Нет ли у вас оружия попроще?

— Вижу, твоя мать научила тебя не только фехтованию, но и неписаным правилам вольных странников, — одобрительно кивнула Ли Цинло. — Ты рассудила верно — приняв один из этих мечей, ты бы немало задолжала мне. Но все же, не спеши отказываться от моего дара. Я и правда хочу кое-что испросить у тебя взамен. Сделай мне одолжение, и выслушай, что именно, — она умолкла, с серьезным видом глядя на Му Ваньцин. Та ответила коротким согласием, чуть поклонившись.

— Моя мать покинула меня раньше срока — старые раны подорвали ее здоровье, — ровным тоном проговорила женщина. — Долгое время, я считала, что осталась одна, и лишь дочка была моей единственной отрадой. Но вчерашним днём, этот вот невежественный юнец, — она чуть улыбнулась, указав на Инь Шэчи, — принес мне весть. Даже несколько вестей, — женщина грустно улыбнулась, глядя с необычной для ее строгого лица мягкостью.

— Оказывается, мой старый отец жив, — тихо продолжила она, — и Шэчи — в числе тех, кого следует благодарить за это. Кроме того, он выполняет волю папы, и намерен отомстить за его раны. И, наконец, самое худшее, — она смерила Ваньцин взглядом прищуренных глаз. — Этот влюбленный глупец не пожалел для тебя двух ценностей, наиболее важных для воина — знаний и оружия. Вместе с фехтовальным стилем секты, он собирался передать тебе свой меч. Хорош бы он был, сражаясь с Дин Чуньцю какой-нибудь скверной поделкой бездарного ремесленника, — женщина криво усмехнулась.

— Я не могу этого позволить: как-никак, Шэчи — мой младший, — бесстрастно продолжила она. — И поэтому, я хочу одарить тебя сама. Вместе с подарком, ты примешь и мой наказ — хранить и защищать этого опрометчивого мальчишку, как саму себя. Согласна ли ты на такой обмен, Му Ваньцин?

— Я и сама… долго считала себя сиротой, тетушка, — растроганно промолвила девушка, шмыгнув носом. — Узнать, что папа жив, было так радостно… и немного страшно — вдруг он не примет меня? — она вновь тихонько всхлипнула, и промокнула глаза рукавом.

— Хватит разводить сырость, несносная девчонка, — добродушно проворчала госпожа Ван. — Чжэнчунь нахвалиться на тебя не может. Прекрати ныть, и бери поскорее меч — мне ещё обучать вас, бездельников, Семи Мечам Привязанности.

— Какой из этих клинков лучше, Шэчи? — спросила Ваньцин уже спокойнее, повернувшись к мужу.

— Они равны, — без единого сомнения ответил тот. — Чеканка на мече Жэнь Чжуфу не прикрывает трещины в стали, как на некоторых заморских поделках, и не ослабляет клинок — работа достаточно тонкая, чтобы разглядеть и то, и другое. Бывший меч Хун Цзиньбао многое повидал, но лезвие все ещё крепкое — ни единого скола. Их ковка одинаково хороша — видишь эти темные пятна на металле, вроде ряби на воде? Они — признак самой лучшей стали. Даже мой меч уступает любому из этих двоих.

— Возьму тогда этот — он красивее, — безмятежно заявила Му Ваньцин, и извлекла из ларца работу Жэнь Чжуфу. Вложив меч в ножны, она привесила их к поясу.

— Ты и вправду выберешь меч, исходя из его… красоты? — удивленно нахмурилась Ли Цинло. — Я считала тебя более опытной воительницей.

— Мне так и так привыкать к оружию новой формы, длины, и веса, — не смутилась Ваньцин. — Если меч будет нравиться мне, я освоюсь с ним быстрее. И, раз мой муж говорит, что эти клинки равноценны во всем остальном — я ему верю.

— Что-то в этом есть, — усмехнулась госпожа Ван. — Что ж, дети, покажите мне, чему Ваньцин научилась сегодня. Начинайте выполнять первую форму стиля Сяояо, вместе.

Молодая пара, переглянувшись, извлекла мечи их ножен, и дружно вскинула их в начальную позицию первой формы. Оба драгоценных клинка слитно засвистели, разрезая воздух. Му Ваньцин старалась вовсю; Инь Шэчи, выполняя привычные движения, больше наблюдал за женой. Стоило им закончить, Ли Цинло одобрительно покивала.

— Очень неплохо, Ваньцин, — обратилась она к девушке. — Форма не освоена полностью, но это пока и не нужно. Я буду учить тебя не стилю Сяояо, но Семи Мечам Привязанности. Теперь, проделайте все сначала, также вдвоем, внимательно слушая то, что я буду говорить. Не удивляйтесь моим словам, и не ищите в них некий глубинный смысл — они всего лишь должны подтолкнуть вас в нужном направлении.

Под это странное напутствие, юноша и девушка вновь начали выполнение фехтовальных приемов. Госпожа Ван же заговорила, мелодично и протяжно; ее голос, высокий и сильный, без единого следа старческой хрипотцы, наполнил тренировочную залу неспешным течением полноводной реки:

— На лютне поющей колонны —

— Как зерна хлебов позлащенных.

— Под белой рукою лежит

— Похожий на домик нефрит.

— Пожалуй, певица рада

— Поймать Чжоу Юя взгляды:

— Нет-нет, и нарочно одну

— Фальшиво заденет струну.

Даже помня о предупреждении госпожи Ван, Шэчи не мог сдержать удивления. Изумился он не классической поэзии в устах женщины, и не кажущейся неуместности стихов о любви в мечной тренировке. Ему припомнились музыкальные упражнения Ваньцин, и его собственные слова, сравнившие девушку с Сяо Цяо, мастерицей игры на цине и женой полководца Чжоу Юя[4].

Невольно, он обратил более пристальное внимание на жену и ее движения; та как раз выполняла один из базовых приемов формы, длинный прямой выпад, должный достать торс воображаемого противника. Юноша сместился ближе к Ваньцин, ломая порядок собственных приемов, и его меч описал плавную дугу, защищая открытый бок и оружную руку девушки. Та бросила на него короткий взгляд, но продолжила выполнять заученные движения; Инь Шэчи, в свою очередь, последовал пришедшему пониманию, скользя вокруг Ваньцин быстрой тенью, прикрывая мечом ее уязвимости, и поддерживая атаки. Его клинок все ещё двигался в